Немного о Грузии

Тем, кто расспрашивает меня о Грузии, я протягиваю синюю пластиковую карточку.

— Грузинские права? А что, там нельзя ездить по российским?

— Можно. Но угадай, сколько на это ушло времени?

— Ну...

— Сто сорок секунд!

Еще раз: две минуты и двадцать секунд! Время засекал не я, а фотограф. Перенося в компьютер данные из российского водительского удостоверения, девушка-полицейский попросила меня посмотреть в глазок фотокамеры, затем взять стило и поставить «электронную» подпись. Девушка нажимает на клавишу «Print» и вручает мне карточку. И ведь 140 секунд — явно не рекорд: секунд десять ушло на то, чтобы исправить ошибки, — надо не Mihail Podorojansky, а Mikhail Podorozhanskiy...


Недалеко от Тбилиси — одно из сервисных агентств МВД Грузии. Пятница, около четырех часов вечера — и никого. Трудно поверить, что ежедневно здесь обслуживают до двух тысяч человек


Сначала компьютер предлагает выбрать один из восьми языков, на котором ты будешь сдавать экзамен. Естественно, есть и русский. Затем на экране появляется полихроматическая картинка — это и есть тест на дальтонизм. Если верно определишь «замаскированные» цифры, то, считай, прошел медкомиссию — и приступаешь к экзамену. Не сдал — приходи через неделю. А сдал — выходи на улицу, где тебя поджидает Skoda Fabia и экзаменатор-полицейский.

На передней панели перед полицейским — сенсорный монитор: в компьютер вводится твой персональный номер — и вся водительская биография как на ладони.

Заезд задним ходом в «гараж», змейка, старт в горку, остановка на красный, парковка у обочины в стесненном пространстве и т.д.

— Сдал! — констатирует полицейский.

И вот теперь я бы получил права уже как «человек с улицы», заплатив около 35 долларов.

Про обучение на курсах даже не спрашивают.

А что с регистрацией машин?

— Редко когда на снятие и постановку на учет, включая растаможку, уходит больше пятнадцати минут, — уверяет Санадзе. — Обычно девять-десять минут. Не верите? А вы поговорите с водителями.

— У кого скопировали систему, у американцев?

— Зачем у американцев? Ничего не копировали. Сами сделали так, чтобы человек не тратил нервы и время. Видите вон там стоянку с автомобилями? Это самый большой авторынок Кавказа, сорок гектаров! Там работает наш сотрудник полиции, сверяет VIN, а продавцу или покупателю даже не обязательно там быть: информацию занесут в компьютер — и ее тут же увидят здесь. А хозяин может уже выбирать себе номер.

— И что, в Грузии нет номеров-«вездеходов»?

Санадзе гордо улыбается:

— Нет у нас блатных номеров! Нет даже номеров для полиции! У нас так нельзя. Вот, например, я полицейский. Если я нарушу и меня остановит другой полицейский, а я ему покажу удостоверение полицейского или скажу: «Отпусти, брат, я сам из полиции», — меня уволят.


— А техосмотр проводят здесь же?

— Какой такой техосмотр? Нет у нас техосмотра!

Оказывается, техосмотр постигла та же участь, что и медицинские справки. В Грузии сочли, что как очаг коррупции техосмотр приносит больше вреда, чем пользы, — и отменили его минимум до 2012 года, пока не появится механизм, исключающий взятки. По тем же причинам, кстати, отменили и санэпидемнадзор, и пожарные инспекции... Естественно, в Грузии не стало больше ни тараканов, ни пожаров.

Нет в Грузии и ежегодного транспортного налога. Единственный существенный сбор с автовладельцев — таможенная пошлина, которая зависит от года выпуска автомобиля и объема двигателя. Любопытно, что растаможка новых машин обходится дороже, чем подержанных. Например, за автомобиль, выпущенный в текущем или прошлом году, — по полтора лари (чуть больше доллара) за «кубик» рабочего объема, за пятилетку — по одному лари, если машине десять лет — по 0,5 лари, и лишь начиная с 13-летнего возраста расценки вновь растут: за растаможку 15-летнего автомобиля — по 0,8 лари за «кубик».

В этот день в агентстве было поставлено на учет около 500 машин, 230 человек сдавали теоретический экзамен, около 300 — практический, около 200 получили права, а всего было примерно 1500 посетителей. И ни один из них не провел в очереди ни минуты.

— Михаил, постойте! Я забыл сказать, что мы работаем 365 дней в году, без праздников и выходных.