Оцените мысль...
"Из чего состоит буржуазно-индустриальной политэкономия, созданная в XVIII веке?
Государство, которое администрирует, берет со всех налоги, и еще создает…
…Центробанк, который эмитирует деньги, и дает за проценты (ставку ЦБ) в долг …
…Коммерческому банку, который дает деньги (за ставку ЦБ + маржу) в долг…
…Фирме, которая делает из денег т.н. «капитал»: покупает площадку, машины и…
…Труд рабочих, которые на этих машинах преобразуют покупное сырье за…
…Зарплату, которая, вместе с иными расходами и маржей фирмы, входит в цену…
…Продукции, которая продается за деньги другим фирмам, рабочим, и т.д., на…
…Рынке, который, путем свободных сделок продавцов и покупателей, замыкает...
…Ключевую Формулу Капитализма (КФК): Деньги -> Товар -> Деньги + Маржа.
Денежная маржа - всеобщая цель в политэкономии капитализма, в его философии.
Любой объект - товар, который формируется, продается на рынке, и приносит маржу.
Сырье, продукция, машины, фирмы, и т.д. - товаром становится все без изъятия!!!
Здесь Картер Клеймор поставил три жирных восклицательных знака, и перешел к скучным основам маркетинга. К тому, что любой товар проходит на рынке четыре фазы жизненного цикла: появление, рост, зрелость, упадок. Никакой рыночный товар не вечен. Если товар появился на рынке (т.е. был должным образом стандартизован и презентован для удовлетворения некой потребности), то он неминуемо пройдет следующие две фазы, и окажется в четвертой, последней фазе. Он обречен на упадок в конце жизненного цикла. Удержать сбыт товара дольше, вопреки естественному прогрессу и естественной конкуренции, разумеется, можно - но только нерыночными, административными методами: запретить все альтернативы и, по сути, заставить потребителя покупать некачественную, дорогую, устаревшую продукцию.
Нет! (объявил далее Клеймор). Мы будем говорить не о том, что после начала Великой Рецессии (2009 года) рынок наводнили автомобили безобразного качества (они просто рассыпаются сразу после гарантийного срока). И не о том, что программные продукты становятся все более тяжеловесными, дефектными, дорогими, ориентированными на бессовестное автоматическое вымогание денег у пользователя. И даже не о том, что финансовые инструменты (депозиты, облигации), предлагаемые простому частному инвестору, либо имеют отрицательную доходность (вопреки здравому смыслу), либо представляют собой фьючерсы - что-то вроде билетиков в биржевом казино (откуда, согласно здравому смыслу, простой игрок уходит с выпотрошенными карманами).
Все эти (и многие другие) гримасы современного рынка стран «Золотого миллиарда» достойны отдельных статей, а мы займемся более общим вопросом. Мы рассмотрим западную политэкономическую модель, как товар. Этот товар появился на рынке (как отмечено) в XVIII веке. Он в четвертой (последней) фазе. В фазе упадка. Сбыт данной модели после 2009 года поддерживается административно - вопреки законам рынка, и потеря здравого смысла в локальных сегментах рынка является следствием этого.
Читатель может удивиться, как политэкономическая модель стала товаром? Но (здесь Клеймор иронизирует) вспомним сказанное выше: капитализм делает товаром все без изъятия!!! Перефразируя Шекспира: Весь мир капитализма - рынок, в нем женщины, мужчины - все товары. Не верите? Гляньте в сети список бестселлеров по фразе «КАК ПРОДАТЬ СЕБЯ». Первая книга с этим названием вышла в 1979-м, а эпигоны напекли сотни аналогичных книг, поскольку тема актуальна. Все люди - товар, а некоторые - в особенности. Футболисты (и целые клубы). Политики (и целые политические партии). Чиновники (и целые министерства). Политэкономическая система в целом - это товар.
Тогда, в далеком 1979-м, западная политэкономическая модель, отпраздновавшая 200-летний юбилей, находилась (как товар) в фазе зрелости. У нее не было проблемы «как продать себя». Даже в 1992-м она отлично продавалась, и Френсис Фукуяма сочинил знаменитую монографию: «Конец истории» - великий манифест эйфории либерально-буржуазных философов, ставший переходом от философии к филодоксии (см. выше). Политэкономическая история завершилась - исчерпались альтернативы либеральному капитализму! Казалось бы, так. Восточный «красный блок» был повержен на фронтах Первой Холодной войны, а Континентальный Китай несколько сместился от планово-раздаточной социалистической экономики к рыночной (реформа Дэн Сяопина). Такая эйфория была не очень обоснована: победа над «красным блоком» дорого обошлась. В частности, пришлось отказаться от твердой обеспеченности западной валюты (отмена Бреттон-Вудской системы - золотого стандарта), но тогда это не казалось страшным.
Международный Валютный Фонд (МВФ), в духе неоконсерватизма Фукуямы, активно продавал по всему миру «безальтернативную модель» еще 5 лет, а затем законы рынка (успешно забытые) сказали свое веское слово: разразился финансовый кризис в самом динамичном молодом капиталистическом регионе: Юго-Восточной Азии. 1997 год это очевидная точка бифуркации. Западный мир был на развилке. Можно было отбросить филодоксию, объективно разобрать Азиатский кризис, и сделать разумные шаги. Но, у западных лидеров не хватило то ли воли, то ли интеллекта, и был выбран другой путь: настаивать: товар отличный, просто в странах ЮВА он был некорректно использован. Заклинание о «некорректном использовании безальтернативной модели» повторялось несколько раз (когда кризисы, аналогичные Азиатскому, сбивали молодые экономики Восточной Европы и Южной Америки - как кегли в кегельбане). А в 2008 году лопнул Американский Ипотечный Пузырь, и Западный мир скатился в Великую рецессию.
Далее Клеймор отметил: разрушительные финансовые кризисы (1997 - 2009) не были
принципиально новым феноменом. Это давно изученные кризисы перекредитования и перепроизводства. Специфика лишь та, что в эру НТР стало возможным (при наличии достаточного ресурса – например, широкой кредитной линии) создавать критическое изобилие очень быстро, силами малого числа рабочих. За 100 дней где-нибудь в Юго-Восточной Азии на пустом месте строилось новое производство, и выдавало больше продукции, чем рынок мог проглотить. Это прогнозировалось еще в 1950-х, когда НТР только стартовала, и было понятно: буржуазно-индустриальная модель не годится для будущих производственных отношений. Жизненный цикл этого товара завершается, и нужна новая модель - постиндустриальная. Но западная политэлита, вопреки здравому смыслу, верила в догму неоконсерватизма. А когда догма оказалась несостоятельной, политэлита в ужасе нажала на политические тормоза, чтобы остановить НТР, и как-то удержать экономику от шага в постиндастриал. Филодоксия перешла в фобософию.
Лидеры Первого мира испугались рационального анализа ошибок. Мысль, что товар «безальтернативная модель» уйдет, как завершивший жизненный цикл, была для них невыносимой, они стали административно спасать сбыт отжившего товара и, можно сказать преуспели в этом. Они задавили запретами и заранее лишили маржи любую рождающуюся альтернативу. Они построили моно-капиталистическую схему, где всю маржу забирает государственно-банковский синдикат - в виде процентов с остальных экономических субъектов (которые уходят в убыток, и фатально увязают в кредитах).
Моно-капитализм похож на планово-раздаточную схему социализма «красного блока» (проигравшего Первую Холодную войну). Мотор бизнеса в ней - не деньги, а статус в государственно-банковском синдикате (как в партийной номенклатуре социализма). Главный минус такой политэкономии - хроническая стагнация из-за неприменимости частной инициативы, казался плюсом для политэлиты, а стагнация была целью моно-капиталистического тюнинга «безальтернативной модели» для победы над НТР.
Вроде бы здравый смысл подсказывал: в глобальном мире невозможно дотянуться до каждого угла, построить в нем моно-капитализм, и остановить НТР. Сделаешь это на Тайване, а НТР выскочит в Кении и Танзании. Остановишь Африку, а НТР выскочит в Уругвае, Гайане и Панаме. Пока усмиришь Южную Америку, окажется, что НТР уже добралась до архипелагов Океании. Кирибати, Таити, Самоа, Соломоновых острова, и никаких сил уже не хватит, чтобы остановить это везде.
...Эти финансовые олимпийцы (иронично заявил он) сидят в плену догмы о том, что мировые деньги еще обладают какой-то самостоятельной ценностью (несмотря на то, что с ними делалось в течение последнего полувека). Финансисты просто боятся признаваться даже себе, что современные мировые деньги - это голые цифры. Их единственная полезная функция: служить мерой цены товара (как грамм - мера массы). Никто не эмитирует граммы, но дефицит граммов не возникает. Миллионы людей пользуются весами, шкала которых номинирована в граммах, взвешивают вещи, и не платят никому проценты от массы. "
Это
Rozoff из цикла про Меганезию
подводит к мысли о том, что политэкономическая модель - тоже товар, и как товар прошла все циклы развития и, придя в упадок, больше не "продается", как ее ни впаривай. Но и социалистическая модель тоже находится в стадии упадка - возвращаться к ней так же бессмысленно, как пытаться влиться в дружеский серпентарий капитализма - нужно что-то другое, "да где же его взять"
24 Jan
?
Dark mode