Борьба с коррупцией и взяточничеством

Никандрову и Максименко уже предъявили обвинение в получении взятки группой лиц в особо крупном размере. Сами они твердо стоят на том, что «не брали», «не участвовали». От любых показаний оба отказались, сославшись на статью 51 Конституции. Но в свое время тот же Никандров не особо-то чтил Конституцию, когда расследовал дела в отношении других. И Конституционный суд РФ это, кстати, по сути подтвердил.

Довгий назвал арест Никандрова «божественным возмездием»
фото: Геннадий Черкасов


Из досье «МК»: «Бывшего начальника Главного следственного управления СК Дмитрия Довгия обвинили в получении взятки в 750 тыс. долларов и превышении служебных полномочий. Дело вел Денис Никандров. Довгий получил 9 лет лишения свободы. Дело Довгия называли неоднозначным — об этом Александр Хинштейн писал в материале «Кто смел, тот и сел»

В начале 2015 года Довгий вышел на свободу по УДО».

- Дмитрий Павлович, позлорадствовали, когда задержали Никандрова? Ведь именно он вел уголовное дело против вас.

- Нет, ни в коем случае. Я просто отметил про себя в очередной раз: божественная справедливость существует. Когда человек копает яму другому, он там рано или поздно сам и окажется.

В свое время, когда Никандров меня арестовал, он спрашивал у моих близких знакомых: «Ну и как вам это нравится?». Они мне на днях позвонили: «Вот бы теперь этот вопрос задать ему самому».

Но я никогда не был злопамятным. Если дело дойдет до суда, и он получит реальный срок, готов оказывать ему помощь.

- Интересно, какую?

- Психологическую в первую очередь. Расскажу ему, как правильно вести себя за решеткой. У меня в колонии остались хорошие друзья «по обе стороны», так что помогут ему отбывать наказание в более комфортных условиях.

- А вам он за решеткой их создавал?

- Напротив. Думаю, не без его «помощи» меня посадили в СИЗО в одну камеру с заключенным, обвинявшемся в убийстве 29 человек и возили в одном автозаке с грузинскими «ворами в законе». Он же, насколько мне известно, поспособствовал тому, чтобы меня отправили отбывать наказание в колонию, где сидели четверо осужденных, уголовные дела которых я вел. Слава Богу, что я смог найти со всеми общий язык.

С одним убийцей-сокамерником я до сих пор переписываюсь, с ребятами из колонии тоже поддерживаю связь (помогаю им составлять юридические документы). А вообще подобные проделки Никандрова говорят о том, насколько человек может быть мелким и мстительным.

- И все-таки вы были удивлены, когда узнали об аресте Никандрова?

- Нет. Говорю же, рано или поздно это должно было случиться. Я считаю, что Никандров - не профессионал, крайне слабый следователь. Он не прошел изначально хорошей подготовки, у него не было нужного опыта. Его взяли из глубинки, из Волгограда, и командировали в Москву специально под мое уголовное дело. Для 28 летнего парня (ровно столько ему было тогда) это была большая честь.

- Кстати, разве это нормально, когда дело руководителя крупного подразделения, имеющего государственный чин советника юстиции (присвоенного лично президентом) и госнаграды, поручили расследовать рядовому следователю из Волгограда?

- Конечно, так быть не должно.

В тот момент все мои подчиненные отказались расследовать мое дело. Это было, во-первых, неэтично, во-вторых, у меня со всем коллективном были хорошие отношения. Да и вообще как могут работники СК расследовать уголовные дела по сути в отношении самих себя? Изначально это неправильный подход. Дело нужно было поручить военно-следственному управлению, ФСБ или другому органу. И в случае с Никандровым и Максименко поступили совершенно верно. Их дело ведет ФСБ, так что никто не обвинит следствие в предвзятости.

Про Никандрова скажу так — он расследовал мое дело так, как было указано, и получил за это «вознаграждение»: через 8 месяцев Никандрову дали полковника, еще через полгода сделали его генерал-майором. Ему тогда только исполнилось 30 и он был самым молодым генералом в СК!

- Вы считаете его непрофессионалом. В чем конкретно это проявлялось?

- Он мог так составить и оформить следственные документы, что суд даже потом исключал некоторые из них, потому что они не выдерживали ну никакой критики. Никандров составлял протоколы допроса свидетелей так хитро и витиевато, что получалось: якобы они обвиняли меня. Но на суде потом эти люди говорили, что никогда не давали таких показаний.

Никандров оказался злопамятным: тех свидетелей вскоре арестовали по абсолютно надуманным, на мой взгляд, поводам.

Многим моим знакомым он угрожал, что их тоже за что-то привлечет, если они не оговорят меня. Слава богу, что они оказались достойными людьми.

- Вы не путаете подлость с непрофессионализмом?

- В жизни одно вытекает из другого. К тому же вот вам яркий пример: Никандров даже не не удосужился возбудить уголовное дело против меня. Я был осужден по материалам доследственной проверки. Это грубое нарушение закона, в частности УПК.

Я обращался в Конституционный суд по этом поводу. Высшая судебная инстанция признала, что я прав.

Вообще Никандров, на мой взгляд, был незаменимым мастером, когда нужно было инициировать дело без всяких доказательств. Такую задачу он может выполнять хорошо.

- Ну а как же другие громкие дела, которые ему доверили вести? В том же деле крышевания прокурорами подпольных казино он показал себя разве не как крутой профессионал?

- Дело прокуроров не дошло до суда, оно развалилось. Вот показатель работы.

- Но по одной из версий оно развалилось по звонку сверху, а не из-за недостатка доказательств. Кстати, как часто в вашу бытность главы ГСУ поступали такие звонки?

- В деле прокуроров как ни крути — он либо не профессионал, либо нарушил закон. «По звонку» действительно можно развалить уголовное дело, но для этого требуется изъять и уничтожить материалы. Были ли у Никандрова серьезные доказательства по делу прокуроров или их изначально не удалось собрать — в любом случае это его вопрос.

По поводу «звонков» из Генпрокуратуры с указанием развалить дело - мне лично таких не поступало. У нас были очень конструктивные отношения с этим ведомством.

Было много обращений от влиятельных лиц с формулировкой «просим повнимательнее разобраться». Но обычно эти депутаты, члены правительства, Совета федерации приходили-звонили, потому что к ним, в свою очередь, обращались граждане. Я всегда обещал пересмотреть такие дела, чтобы убедиться, что все справедливо. Всякое ведь могло быть. У нас в производстве одномоментно находилось 120 уголовных дел, досконально знать каждое я не мог.

А вот указания от непосредственного руководства по поводу конкретных дел я действительно получал. И я уверен, что мое уголовное дело было в конце концов итогом того, что я отказывался выполнять те их них, которые считал незаконными.

- Вам почти год приходилось тесно общаться с Никандровым, пока шло разбирательство по вашему делу. Как он проводил допросы, очные ставки? Было что-то необычное?

- Никандров себя во время допросов очень неуютно чувствовал. Это видно было по его поведению. Но ему приходилось быть подчеркнуто вежливым: на допросах всегда присутствовал мой адвокат, уважаемый юрист, генерал-майор юстиции.

Помню, как Никандров старательно записывал все мои показания. В отличие от Никандрова и Максименко, которые взяли 51 статью, я давал показания. Я не боялся объясняться. Почему сейчас не хотят это делать они? Не потому ли, что чувствуют свою вину? Может быть хотят для начала понять, что есть на них из доказательной базы?

- Правда, что оба отказываются даже давать образцы голоса для экспертизы?

На сколько мне известно, да. А я сразу дал. Но Никандров назначал проведение экспертизы не в Москве, а в Волгограде. Поручил ее своей знакомой. В итоге и результаты были те, которые нужны следствию.

- Уж простите, но разве и при вашем руководстве в СК такие «штуки» следователи не использовали?

- Каждый следователь отвечает сам за себя. Я не использовал.

- Еще из излюбленных методов — не давать заключенному свидания с близкими, пока он не согласится сотрудничать со следствием. Вот вам Никандров разрешил хоть раз увидеться с женой?

- Нет, и я у него этого даже не просил, потому что знал, что откажет. Мы вообще не просили ни о каких послаблениях.

- Как к Никандрову относились тогда в вашем родном ГУС СК в период расследования дела против вас?

- Он был новичком. Его все сторонились.

Вообще после моего ареста многое поменялось в ГСУ. Часть профессионалов уволились, часть вернулись в Генпрокуратуру.

- А что скажите про Максименко?

- С ним никогда не работал. Его путают сейчас с другим Максименко — Владимиром, который был у нас в управлении «М». Но наш был из Москвы, этот из Санкт-Петербурга, и они точно не являются родственниками. Говорят, что арестованный Максименко охранял семью Бастрыкина, но я его лично не помню.

- Ни за вас, ни за Никандрова глава Следственного комитета России Бастрыкин не заступился. Хотя в свое время каждый из вас был его протеже. Как полагаете, почему?

- Сразу замечу, наши с Никандровым случаи все-таки кардинально разные. В моем - Бастрыкин не только не заступился, но, судя по всему, был инициатором привлечения меня в качестве обвиняемого (постановление об этом подписано им), он выступал также свидетелем обвинения в суде. Так случилось, что мы разошлись с руководством СК по некоторым принципиальным вопросам.

Когда мне давали указание заведомо, на мой взгляд, сомнительное и мало законное, я говорил о невозможности его выполнения. Либо просил оформить его письменно (и тогда я просто выполнил бы приказ, сняв себя ответственность). Это очень не нравилось моему начальству.

Хотя в итоге я во многом оказался прав. К примеру, дела против замминистра финансов Сергея Сторчака и генерала ФСКН Александра Бульбова развалились: в них не нашли состава преступления. А именно на этом я изначально и настаивал. Сторчак, к сведению, до сих пор работает в должности заместителя министра.

- А случай с Никандровым чем от вашего отличается?

- Он был пойман не СК, а ФСБ. Если бы само СК выявило преступление, то, наверное, это было бы анонсировано в первый же день. В данном случае Бастрыкина уже поставили перед фактом (Никандров является спецсубъектом. поставление о возбуждении дела против него по закону действительно должен подписывать лично Бастрыкин или его заместитель, но кто вышел с таким ходатайством?) Полагаю, что это был шок для него. Отсюда - молчание СК, которое длилось несколько дней. И только потом забавная версия, что это было изначально чисткой рядов, инициированной самим СК.

Заступаться за Никандрова и Максименко значило бы порочить свое имя. Так что этого никто не стал делать. А знаете, в чем состоит «урок Никандрова?

- И в чем же?

- Никандров выполнял любые пожелания, думая, что это дает ему некий иммунитет. Он посчитал, что ему теперь все разрешено, его всегда будут прикрывать, защищать.

Но руководство СК делать этого не стало и поступило мудро: вступаясь за того, кто подозревается в преступлении, сам оказываешься в неудобном положении. И урок Никандрова в том, чтобы никогда не по чьей указке не нарушать УПК, надеясь за это получить в дальнейшем привилегии. Вместо них можно получить, скорее, тюремный срок.

- Сейчас появилась версия, что Никандров мог быть замешан в деле черных риэлторов. Вы в это верите?

- У меня нет никаких материалов, которые бы это подтверждали или опровергали. А быть гадалкой я не хочу. Скажу просто, что в свое время мы вели дела по бандам «черных» риэлторов, и такие ОПГ не могут существовать без поддержки участковых, нотариусов, судей. Мы, кстати, судей Дорогомиловского суда даже привлекали к уголовной ответственности.

- А вообще чисто гипотетически - возможно ли создать ОПГ в недрах Следственного комитета? Скажем, собрались в одном отделе следовали, которые мечтают заработать побольше денег и разрабатывают план, как это можно сделать с учётом их должностных возможностей...

- ОПГ может появится в любом месте и в любом органе. И следователи СК такие же люди, как все остальные. Но вот знаете, что меня лично больше всего потрясло в деле Никандрова? То, что они обвиняются в получении взятки от представителей криминального мира.

-Ч то в этом удивительного?

- При мне не было никогда, чтобы высшие чины СК, да еще в службе собственной безопасности, заигрывали с «авторитетами». Это нонсенс. Даже если это была бы оперативная игра, то вести ее могли бы только рядовые оперативники, а не люди, представляющие лицо СК. Следователям нечего делать в банях, за столом (в том числе столом переговоров) с теми, кто по «ту строну». Это вверх нечистоплотности.

«Взяли парня с полкило гашиша. Он убедил всех, что это для личного потребления»

Сейчас вокруг ФСКН много споров, но скажу прямо — нам постоянно напоминали о тех громких случаях в новостях, когда наших сотрудников «нанюханными» задерживали. Считали, что раз мы с наркотиками работаем, то и сами балуемся.

Не отрицаю, может, такое и было. Но были и те, кто боролся с наркотиками и предотвратил сотни смертей. Мы вот работали по Москве и области. Как в фильме «Тренировочный день» было? «Коп должен знать и понимать наркотики». Вот это про нас.

Взять тех же полицейских, которые сегодня говорят, что могут и сами с наркотиками бороться, а мы их функции дублировали. Мы им при случае объясняли, что они там у себя на улице с шелупонью борются, а мы реальное дело делаем. Много кто так говорил, но объясню на конкретном примере.

Взяли, например, студентов с 10 граммами марихуаны. Тот, у кого ее нашли, наверняка получит срок, вполне возможно, и его друзья тоже. Но смысла-то в этом нет, у нас куча народу в стране с судимостью по статье 228. А поток наркотиков не ослабевает.

Никто и не поинтересуется, откуда ребята вообще эту траву взяли. А мы поинтересуемся. Потом поинтересуемся и у их продавца. В итоге выйдем на оптовиков, они-то и есть наша цель. Перекрыть крупный канал, а не отправить за решетку пару подростков, гордо отрапортовав об этом наверх.

Вот был недавно случай, мне рассказывали. Парня взяли на улице с полкило гашиша в рюкзаке. И что вы думаете? Получил 7 лет, убедив следствие в том, что он законченный наркоман и все это приобрел для личного потребления. А у кого, никто и не спрашивал.

«С рук сегодня никто не берет»

К сожалению, далеко не все в ФСКН, что называется, следили за трендами. Наверное, потому что привыкли мониторить не сам рынок, а основные каналы поставок. Сейчас я понимаю, что это была роковая ошибка руководства. Поэтому мы и прошляпили уход всей наркоторговли в интернет. В Москве это, конечно, более ярко выражено, но и в регионах потихоньку сеть осваивают.

Первый звоночек прозвучал где-то в середине 2014 года — от наших информаторов. История с ними, не буду скрывать, не самая приятная. Эти ребята были активными участниками процесса, сами торговали. Мы их не трогали, а они в благодарность нам нередко что-нибудь важное рассказывали. У всех моих коллег была своя агентурная сеть, и у всех были разные отношения с агентами. Какие — судить не берусь.

Полиция зачастую не пытается выйти на след крупных поставщиков наркотиков.

Так вот, они в один голос заговорили, что на рынке появилось много импортного товара, и их просто вытесняют. Для понимания сразу скажу, что у большинства продавцов своя специализация, у кого чего больше берут. У кого-то шишки, план (марихуана — здесь и далее прим. «Ленты.ру») и «гарсон» (гашиш), у других — таблы (таблетки экстази), «димыч» (кристаллы MDMA), «фен» (амфетамин в порошке), «винт» (первитин). Ну и «первый» конечно, то есть кокаин. А вот со «вторым» (героином) в Москве далеко не все хотят работать — поставщики уж больно серьезные, этнические группировки в основном. Да и сроки в случае поимки немалые.

И тут у всех страшные убытки, у них просто переставали покупать. Тогда-то мы и обратили внимание на Tor. Да, мы о нем и до этого знали, но там всегда все было дорого, да еще и кучу всяких танцев с бубном надо было совершить. Регистрацию пройти, биткоины купить. Мы думали, что это для ограниченного числа людей, технологически продвинутых. Но уже через два года оказалось, что туда ушла практически вся наркоторговля в крупных городах. С рук сегодня почти никто уже не берет.

В последние годы сотрудники ФСКН в Москве все реже сталкивались с торговлей наркотиками через дилеров.

«Перекрыть рынок нет никакой возможности»

Почему же магазинам в Tor удалось так быстро завоевать популярность? Дело в том, что большинство площадок заботятся о клиентах. На первый взгляд, система сложная: нужно заплатить биткоинами, съездить по адресу и забрать.

На деле адрес приходит к клиенту сразу после оплаты, а найти «закладки» не слишком сложно. Более того, у каждого магазина есть система отзывов и рейтингов, и там жесточайшая конкуренция. Если продавец обманывает клиентов, его рейтинг идет вниз, и администраторы могут лишить его права торговать на площадке. Поэтому даже если с товаром что-то случилось, магазин предпочтет извиниться и предложит забрать его в другом месте бесплатно. Сделки страхуются — тут же есть и «гаранты», которые за определенный процент обязуются вернуть всю сумму в случае непредвиденных ситуаций.

Еще одна особенность Tor — репертуар и специализация. Кто-то предлагает сразу все популярные у клиентов вещества, а кто-то концентрируется на более-менее уникальных продуктах по высокой цене. Но выбор в любом случае поражает воображение — купить можно абсолютно все, и через час это уже будет у вас в кармане. Мало кто вообще представляет себе масштаб торговли в даркнете, и мы не особо пытались подсчитать примерный объем, ведь о количестве покупателей ничего не известно.

Но можно с уверенностью сказать одно: Tor стал популярным способом купить наркотики, и перекрыть этот рынок нет абсолютно никакой возможности. Все упирается в анонимность. Работающий на улицах «закладчик», размещающий товар по адресам, лично не знает продавца, который предварительно договорился с ним по сети, перевел деньги и оставил в условленном месте уже развешенные и расфасованные вещества. А продавец, в свою очередь, лично не знаком с поставщиком.

«Оптовики тоже там»

Именно в этом основная проблема — никто не в состоянии перекрыть каналы поставок. Причем маршруты не изменились, оптовые партии по-прежнему идут в Россию из Европы, Таиланда, Китая или Средней Азии. Но теперь их тоже заказывают через Tor, просто делают это на заграничных ресурсах. Часто продавец и покупатель находят там контакты друг друга и связываются посредством шифрованных сервисов или используют в переписке кодовые слова.

Партии отправляются по почте, а забирать их приходят так называемые «дропы» — обычно это подростки, которым платят (и немало) за получение посылок. Как вы понимаете, свои услуги они тоже предлагают в Tor. Обычно магазины работают с одними и теми же «дропами». Иногда отправитель оплачивает доставку курьером на подставной адрес или посылку забирают из автоматизированных пунктов выдачи, так называемых почтоматов.

В крупных городах анонимные площадки в сети Tor почти полностью заменили торговлю наркотиками через дилеров.

В крупных городах анонимные площадки в сети Tor почти полностью заменили торговлю наркотиками через дилеров.

Были и выдающиеся случаи. В конце 2014 года на московском рынке неожиданно возник довольно редкий в России сорт сативы (один из видов марихуаны). Мы быстро установили, что его распространял через Tor россиянин, проживавший в Таиланде. Он продавал товар только крупными партиями и специально выставлял цены существенно ниже рыночных. В итоге другие продавцы начали заказывать марихуану у него и реализовывать ее на той же интернет-площадке, но меньшими объемами.

Судя по отзывам, продавец умело маскировал все под чай и сувениры из Таиланда, а особенно любил набивать марихуаной статуэтки деревянных слонов. Порой все было запрятано настолько искусно, что покупатели часами искали, где же товар. В итоге несколько его посылок застряли в аэропорту Бангкока, и продавца задержала местная полиция. Оказалось, что этим занималась группа из нескольких россиян, за полгода заработавших на своем бизнесе около 250 миллионов рублей.

«Продвинутый дедуля попался…»

Некоторые продавцы используют Tor как канал сбыта, а производство организовали прямо у себя дома. Продавец раз в месяц прячет товар в условленном месте, а покупатель его забирает.

Так делают владельцы амфетаминовых лабораторий, которых в Подмосковье просто нереальное количество. А однажды мы задержали пенсионера, выращивавшего у себя в загородном доме высококачественную марихуану. Продвинутый дедуля попался — скачал в интернете англоязычные инструкции по «гровингу» (процессу выращивания), заказал по сети оборудование, сам все собрал, наладил и запустил производство.

Раскрыли его случайно — соседи пожаловались в местную энергокомпанию, что он расходует много электричества, а один из них как ни в чем не бывало отметил, что пенсионер «траву растит». В итоге информация до нас дошла. Так-то об этом весь поселок знал, но в органы никто не обращался. А мы у него шесть килограммов готового товара изъяли.

«Те, кто помоложе, считают, что это нормально»

И все же мне кажется, что основная проблема вовсе не в Tor и прочих технологиях, а в психологии людей. Во-первых, у нас не доверяют органам. Даже если соседи знают, что их знакомый употребляет и продает наркотики, они далеко не всегда обращаются в полицию. Ведь сдать человека — это «западло». Поэтому большинство жалоб у нас было на гостей столицы, их своими никто не считает.

А те, кто помоложе, в принципе не видят ничего плохого в употреблении наркотиков. Считают, что это нормально. И да, я говорю о подростках. Точно не знаю, с чем это связано. Может, влияние западной культуры. А возможно и российской: вы только послушайте, что наши рэперы вещают. И молодежь это слушает.

Сегодня наркотики приобретают люди с высоким достатком и высокооплачиваемой работой.

Мы часто задерживали ребят из приличных семей, которые не только активно употребляли наркотики, но и зарабатывали на их продаже. И они не могли внятно объяснить свою мотивацию. Просто говорили, что это давало им некий драйв, они «чувствовали себя опасными». Это сейчас модно, подростки так самовыражаются. Почитание криминала, тюремных «понятий», многие ножи с собой носят и торгуют наркотой. А их родители им образование оплачивают и на работу устраивают.

«Они давно уже не агрессивные торчки из 90-х»

Но молодежь — не основная клиентура магазинов в Tor. Там приобретают наркотики достаточно состоятельные люди, с престижной работой, отлично устроившиеся в жизни. Внешне они ничем не выделяются, распознать в них наркоманов невозможно. Да и само понятие «наркоман» к ним не особо применимо, ведь они зачастую не страдают физической зависимостью.

Да, основные наркопотребители давно уже не те агрессивные торчки из 90-х, а люди без зависимости. Если раньше было принято выпить, то теперь они снимают стресс другими способами. Именно они готовы переплачивать в Tor за качество и не хотят лишний раз встречаться с продавцами с глазу на глаз. И в больших городах их с каждым годом все больше.

Говорят, что бороться с этим бесполезно. Мне судить трудно. Я много лет отдал борьбе с наркотиками и не верю, что это нельзя искоренить. Но и не считаю, что человека нужно сажать за единичные случаи употребления. Должен быть механизм общественного контроля, какие-то более мягкие меры.

В последние годы многие говорят про частичную легализацию легких наркотиков. Скажу честно, я эту идею не поддерживаю. Но и более эффективного способа контролировать распространение на ум как-то не приходит. Может, действительно стоит поэкспериментировать с такими мерами. Иначе все попытки бороться с наркотиками и дальше будут, что называется, «как из пушки по воробьям».

Дмитрий Саркисов

Чтение приговора продолжается.

Судебный процесс по делу градоначальника начался в Кировском районном суде Ярославля 28 сентября 2015 года. Было допрошено около 100 свидетелей и экспертов. В итоге гособвинение попросило для Урлашова 15 лет колонии строгого режима и штраф в 500 млн рублей.

Оглашение приговора в суде было начато в понедельник.

Дело Урлашова

Мэр Ярославля был задержан в ночь на 3 июля 2013 года. По версии следствия, в 2012-2013 годах градоначальник, его заместитель Дмитрий Донсков и советник Алексей Лопатин требовали 18 млн рублей от директора компании "Радострой" Сергея Шмелева, которая выполняла работы по содержанию дорог Ярославля в первом полугодии 2013 года. В случае невыполнения требований обвиняемые угрожали не оплатить работы по муниципальному контракту.

По информации следствия еще одну взятку, в 17 млн рублей, Урлашов получил от гендиректора "Ярдостроя" Эдуарда Авдаляна. Деньги требовались для содействия в принятии решения о передаче компании контрольного пакета акций "Городского дорожного управления".

По словам старшего помощника прокурора Орловской области Елены Семиной, подозреваемый был задержан оперативниками регионального управления ФСБ. Его обвиняют в получении взятки в крупном размере. Оперативно-розыскные мероприятия были проведены по согласованию с прокуратурой региона.


По версии следствия, с июля по август текущего года зампрокурора получил от руководства одного из местных предприятий взятку на общую сумму 800 тысяч рублей "за оказание содействия в освобождении от уголовного преследования по статье "Невыплата заработной платы".

Задержанный уже уволен прокурором области Иваном Полуэктовым - за совершение проступка, порочащего честь прокурорского работника. Дело в отношении него заведено по части 5 статьи 290 УК РФ, санкции которой предусматривают наказание в виде лишения свободы от семи до 12 лет.