22 июня 1941 года

мурашки по коже, в глазах слезы...

Плюсы закончились.

-Кооот! Котейка!!! – мальчик осторожно пробирался сквозь руины дома и тихонько звал – кис-кис-кис!!! Сквозь тишину, перемежаемую только случайным стуком отвалившейся потолочной балки или пласта штукатурки, он уже час искал своего кота. – Коот!!! Ну где же ты… - мальчуган всхлипнул и вытер нос рукавом своей рубашонки. На его чумазом лице отчетливо были видны две чистые полоски. От глаз, где иногда пробегали вниз одинокие слезинки.

От дома практически ничего не осталось. Бомба, угодив в него, выворотила наружу все вещи, что так бережно покупали его родители. И сейчас мальчик осторожно переступал через чудовищно изогнутый взрывом торшер, куски стены от своей комнаты с изорванными обоями. Через беспорядок игрушек, скомканных и засыпанных кирпичной крошкой.
– Кис,кис,кис… его тихий шепот был похож на молитву. Молитву, которая умоляла об одном – вернуться на три часа назад, что бы не заворожено ждать клёва, глядя на самодельный поплавок своей удочки, а стремглав бежать домой, пригибаясь от воя проносящихся тут и там самолетов с чужими крестами на фюзеляже и неубирающимися шасси, что б предупредить родителей. Когда он увидел эти чужие силуэты над городом, то первой мыслью было – как же повезло, он расскажет своим друзьям, что видел столько самолетов неизвестной марки первым… наверное снова перелетают на запад, - успел подумать он, как самолеты один за другим начали ложиться на крыло и над городом начали подниматься клубы дыма и всполохи огня. А потом пришли отголоски взрывов и пулеметных очередей…

Он не соображал, что делал. Бросил отцовскую удочку, выпрошенную вчера с таким трудом и сломя голову побежал в сторону города, судорожно стиснув в руках пакетик с мамкиными котлетами, заботливо завернутыми ею утром в газету. Город горел. С стороны пожарной части одиноко выла сирена. Улицы были засыпаны ветвями деревьев и обломками от стен домов. На центральной улице догорал грузовик. И множество бестолково бегущих людей, замирающих при очередном звуке мотора пикировщика. Мальчуган проталкивался сквозь их пустые непонимающие лица и бежал дальше, пока горло не стало резать от вездесущего дыма. Тогда он пошел, шатаясь и пытаясь отдышаться, пока не увидел свой дом. Верней остатки. Дома не было. Были лишь развалины посередине сада.

Рядом с участком стояли соседи и ветер доносил обрывки голосов – где ж наши! – возмущалась соседка. – где, где, кто ж утром нападает.. – отвечала другая… и внезапно сквозь гомон голосов отчетливо донеслось – не повезло им, накрыло во сне – горько сказал старик. – Увезли уже. А сын пропал. Не иначе разорвало этой треклятой бомбой… - Мама? - тихо спросил мальчишка. Его услышали. И люди начали медленно поворачиваться на его ломкий дрожащий голос. Кто-то из женщин заголосил, но её плач прервал тот старик, который говорил, что его родителей… его папу и маму… - Сынку – сказал он. – Сынку, крепись – повторил он враз севшим голосом.

Он рванулся к дому. Соседи пытались задержать его, но мальчишка визжал, кусался и вырывался. Наконец обессилел и молча стоял и смотрел на то, что было когда то его домом. И где давным-давно жили его родители. – Котейка… - шепотом произнес он. И вновь пошел к дому. Никто не пытался на этот раз удержать ребенка… - Кис, кис, кис – повторил он обессилено. Очень хотелось пить, но до колодца пришлось бы перелезать через поваленные яблони. – кис, кис, кис… Из кустов осторожно выглянула мордочка кота и мальчуган осторожно выдохнул. – хочешь котлету? – спросил он. Кот вытянул свою мордашку подальше из кустов и он начал судорожно рвать газету, пытаясь освободить котлеты из бумаги. Руки задрожали и перестали слушаться. Кот не торопясь, поднялся по поваленному дереву на обломок окна и негромко мурлыкнул. Он весь был в известке и кусочках кирпичной крошки и едва заметно прихрамывал.

– Ну иди же сюда – нетерпеливо донеслось до кота вместе с запахом мяса. Он ел котлету прямо с газеты, неторопливо и размеренно, хоть это и плохо вязалось с неряшливым внешним видом. Мальчик осторожно обнял его и гладил, приговаривая – Кот… котейка… милый мой… одни мы остались… куда же теперь мне с тобой… Кот замурлыкал и попытался вылизать больную лапу. Хоть ему и мешали ласкающие руки маленького хозяина и капельки влаги, застревающие в его шерсти из глаз мальчишки, он старался не беспокоить паренька. Наконец, поняв, что вычиститься так и не удастся, он с протяжным вздохом улегся на коленях мальчугана, уткнув нос в его живот. Так они и сидели – кот, серый от известки и враз побелевший от страшного сегодняшнего утра пацан, в один момент потерявший весь свой маленький мир в вое атакующих немецких пикировщиков.

© Сезон