«Москвич – тяжелый диагноз»

Москва – убогий провинциальный городишко в 6 тыс. км от иерусалимского городского рынка Махане Иегуда. Ума не приложу, зачем люди живут в таких богом забытых местах, как тундра, пустыня Сахара, Москва? ИМХО, проживающим постоянно в Москве надо выдавать молоко за вредность и отправлять на досрочную пенсию как работающих на вредном производстве.

Первое, на что обращает внимание нормальный человек, – это рыбье выражение глаз москвичей. Они смотрят в никуда, в удаленную точку пространства, которая на иврите называется «...лох» («...лох» и «киббинимат» – литературные ивритские слова).
У нас, если ты пересечешься взглядом с незнакомым человеком, особенно девушкой, она тебе улыбнется. Рефлекс такой. Здесь это невозможно. Люди друг на друга стараются не смотреть, а при случайном соприкосновении вздрагивают как от удара током. «Москвич – тяжелый диагноз». Даже в сальса-клубе партнерша на тебя не смотрит. C таким же успехом можно танцевать с гладильной доской. А попытки после танца поговорить с негодованием отвергаются. Как в старом анекдоте: «Постель – это еще не повод для знакомства». Люди молча, сжав губы, куда-то бегут на результат, как будто от этого результата зависит их жизнь.

У входа в любой ресторан стоит шкаф – мордоворот с каменной мордой. Все они одинаковы – массовое производство.

Голодный человек в ресторан не пойдет. Он возьмет в магазине хлеба и колбасы. В рестораны ходят, чтобы повыпендриваться – показать себе и окружающим – вот мол, какой я крутой. Из обилия ресторанов в этом убогом месте делаю вывод, что желающих повыпендриваться перед самим собой здесь много. А ведь это немалые деньги.

Продавец на улице не смотрит на покупателей, а смотрит в дальнюю даль, проклиная себя и обстоятельства, которые заставили его продавать эту фигню этим идиотам. Неудивительно, что он ничего не продает. То ли дело Саша Карабчиевский – продавец книг на 4-м этаже тель-авивской автостанции. Он делает стойку на каждого потенциального покупателя, как сеттер на подбитую утку. Человеку после этого уже неудобно уйти, ничего не купив.

Чужие люди бегут, толкаются, чтобы опередить друг друга, чтобы успеть... Только куда?.. То ли дело иерусалимский базар. Никто никуда не бежит, ведь впереди целая жизнь. Здесь продавец, отвесивший тебе полкило клубники, норовит рассказать тебе всю свою жизнь; только стой и слушай. А сосед по сиденью в автобусе за час поездки из Иерусалима в Тель-Авив изложит вам всю историю Туниса, откуда он прибыл – начиная с Карфагена, ну и, разумеется, не упустив своего вклада в развитие экономики, науки и культуры этой замечательной страны. У нас в Иерусалиме человек, спрошенный на улице, как пройти, может пригласить вас домой на ужин, познакомить с семьей, оставить ночевать, а утром завернуть еще пару пакетиков с собой – жене, детям и собачке.

Для меня Москва – как Рио-де-Жанейро для португальца. Язык понятный, а страна чужая.

Многое непонятно. «Ссуды по паспорту, без всяких документов, на месте». А если человек живет в другой стране и сохранил российский паспорт? Он взял ссуду и поминай как звали...

Объявления о продаже дипломов на каждом шагу. Как это люди не боятся оказаться под ножом хирурга, купившего диплом? Куда смотрят городские власти, проходя ежедневно мимо этих объявлений?

Новые непонятные слова. «Боковина» и «лобовина» – что это? Части свиной туши?«Таунхаус» – это «деревенский дом». Почему так и не написать?

ИМХО, москвичи являются коллективными эксплуататорами, живущими за счет эксплуатации труда россиян. Прибавочную стоимость труда россиян жители Москвы присваивают себе. Любая буфетчица или уборщица в Москве, не осознавая этого, присваивает себе часть труда российских трудящихся. Им недоплачивают, чтобы содержать москвичей.

В метро стоят русские по виду старики и старушки, крестятся, держат образа. Хотя в метро постоянно звучит призыв сообщать милиции о лицах, занимающихся попрошайничеством. На улицах нищенки кавказской внешности, в платках, рот прикрывают..Непонятно, почему два клана нищих до сих пор не договорились.
Они могли бы в парах работать:

«Подайте православному на хлеб».

«Подайте мусульманину на оружие и наркотики».

Потом оба еврея делят прибыль: «Слушай, Хаим, он будет нас учить коммерции».

Попрошайки работают и в аэропорту Домодедово, прямо на виду у ментов. Значит, делятся.

Купил в киоске футболку с надписью «Мы русские, с нами Бог» и буду в ней ходить на иерусалимский базар. Кому не нравится, пусть не смотрит.

Справить малую нужду в этом убогом, богом забытом городишке абсолютно негде. За большую я уже молчу. Каменные джунгли и менты на каждом углу. Платить каждый раз доллар – мне к концу дня сотню баксов придется выбросить в унитаз. Но кое-какие места я все-таки присмотрел:

Приемная Госдумы на Моховой, напротив Кремля. Пускают без документов.

Университет на Моховой, напротив Манежа. Вход в здание без документов.

Тому, кто создаст подробную интерактивную карту туалетов Москвы, благодарное человечество поставит памятник. Простая ведь идея, а никто не догадался.

Когда-то я написал путеводитель по туалетам Киева александрийским стихом.

Знакомый композитор хотел ораторию написать на эти слова.

Мне в Москве жутко некомфортно. У нас тут я один такой, а там у вас я бы даже в первую сотню не вошел.

Конечно, живя в Москве, я бы быстро продал все монологи и пристроил пьесы в своих переводах в сотню театров. Но для меня это – все равно что жить с нелюбимой миллионершей. Кстати, знакомая миллионерша у меня в Москве есть – Надежда Копытина. Но это тема отдельного разговора.

Вы, конечно, скажете:

– Не нравится – езжай к себе в Израиль.

Я так и сделал.

Специально для газеты ВЗГЛЯД

http://vz.ru/opinions/2011/10/10/529021.html