О празднике 23 февраля и о создании Красной армии
Лев Троцкий – создатель Красной армии
Вопреки позднейшим утверждениям большевиков, день 23 февраля 1918 г. (здесь и далее - н. ст.) ничем героическим для них отмечен не был. Наоборот, в этот день отряды красной гвардии трусливо бежали от немцев, которые практически без боя подошли к Пскову и могли легко двинуться на Петроград, что стало последним аргументом в принятии Лениным условий подписанного вскоре Брестского мира, то есть капитуляции России в Великой войне. Оправдывая необходимость этого позорного мира, Ленин писал в "Правде" 25 февраля:
«Неделя 18–24 февраля 1918 года, неделя военного наступления Германии, явилась горьким, обидным, тяжелым, но необходимым уроком... Мучительно-позорные сообщения об отказе полков сохранять позиции, об отказе защищать даже нарвскую линию о невыполнении приказа уничтожить все и вся при отступлении; не говоря уже о бегстве, хаосе, безрукости, безпомощности, разгильдяйстве... В Советской республике нет армии» (ПСС, Т. 35).
Впрочем, и особых "боев" красных отрядов с немцами тогда не было, поскольку большевики были немецкими ставленниками: Германия помогла им прийти к власти именно для того, чтобы прекратить войну на восточном фронте. "Бои", то есть стычки при повальном бегстве красных, произошли из-за того, что в эти дни в большевицком руководстве шли ожесточенные споры: принимать или нет немецкие "грабительские условия" мира. И для убеждения несогласных немцам понадобился военный аргумент.
Ленин был за: как-никак немцы его финансировали, провезли его группу из Швейцарии в экстерриториальных вагонах через Германию в Петроград, помогли (в том числе военными инструкторами) совершить переворот 25 октября и захватить власть – за всё это нужно было платить.
Главный же противник Ленина в вопросе мира – Троцкий – был более обязан своим деньгодателям с Уолл-стрита, которые привезли его углублять революцию в России на знаменитом пароходе, с американским паспортом (см. в изданной нами книге Э. Саттона "Уолл-стрит и большевицкая революция"). После успешной антимонархической революции в России Антанта стремилась к такой же революции в Германии и была заинтересована в продолжении боевых действий против нее русскими войсками. Именно Троцкий возглавил советскую делегацию на переговорах в Брест-Литовске, начавшихся в декабре 1917 г., всячески затягивая их и объясняя это соратникам тем, что в Германии вот-вот вспыхнет революция. Стремясь сорвать переговоры, Троцкий демонстративно обратился к немецкому народу через голову его правительства, открыто ведя среди германских войск антивоенную пропаганду. Одновременно он заявил немецкой делегации, что считает состояние войны прекращенным, и отбыл в Петроград.
18 февраля немцы перешли в наступление, а Антанта требовала от Троцкого продолжать войну против Германии вместе с союзными войсками и даже предложила помощь для этого. Иначе капитуляция России означала бы резкое укрепление Германии за счет русского снабжения – и это оттягивало победу масонско-демократических держав. И потому Троцкий понукал красные отряды к сопротивлению немцам (ведь именно Троцкому было поручено создавать Красную армию и командовать ею, и масонскую пентаграмму символом Красной армии выбрал именно он, целый год ранее изучавший масонство).
И вот, легко отбросив отряды красных "троцкистов" (тогда, конечно, этого слова еще не было), 23 февраля немцы предъявили своим ставленникам-большевикам новый ультиматум с еще более тяжелыми условиями мира. Поэтому Ленин тоже вынужден был ставить ультиматум собственной партии, угрожая в случае непринятия его позиции выйти из нее (а также и из правительства) и начать борьбу против нее. Под таким давлением Ленина 24 февраля ЦК принял решение о немедленном заключении мира (7 - за, 4 - против, 4 - воздержались). 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске был заключен этот еще более грабительский (из-за стычек под Псковом) мир, знаменовавший собой бесславный выход России из Міровой войны (о его условиях скажем в календаре на эту дату).
Так что объяснение "Дню Красной армии" 23 февраля следует искать отнюдь не в военной области, а, вероятно, в иной. Что же такого приятного жидобольшевикам случилось в этот день? 23 февраля (правда, по ст. ст.) в 1917 году, на еврейский праздник ненависти к антисемитам Пурим, в Петрограде митингами, женскими демонстрациями и забастовками началась Февральская революция. Поскольку большевики в ней не участвовали и даже не предвидели ее (она была делом еврейского комитета под названием "Политбюро", меньшевицких Советов, заговорщиков-масонов в Думе и подпольной организации Парвуса – координация всех этих сил происходила в масонских ложах; см. в книге "Вождю Третьего Рима", гл. II-6), то большевицким праздником ее объявить было трудно. Тем не менее и отмечать этот день "народного восстания против ненавистного царизма" очень уж хотелось. Видимо, именно поэтому и решили большевики не упускать из своих "святцев" этот запавший в зрительной памяти день 23 февраля, придумав ему позже иное название. По новому стилю на этот день 8 марта (день Есфири в 1917 году) - был назначен международный женский день, а его зрительное запечатление в дате старого стиля, перенесенной в новый - возможно поэтому и стало "мужским днем" днем Красной армии? (Такое предположение выдвинул диакон Кураев.)
По официальному объяснению советского времени, день 23 февраля 1918 г. "ознаменовался массовым вступлением добровольцев в Красную армию" после декрета Совнаркома о ее создании (БСЭ. Т. 8). Лишь с 1922 г. его стали отмечать как праздничный "день рождения Красной армии" военными парадами. В 1923 г. в честь "Дня Красной Армии" и Флота впервые был издан соответствующий приказ Реввоенсовета Республики. С тех пор ежегодно 23 февраля отмечался как День Красной Армии. Еще позже Красной армии стали приписывать даже "победу над немцами" в первом сражении в этот день под Нарвой и Псковом.
Разумеется, о "массовости добровольцев" можно тут говорить лишь применительно к членам большевицкой партии, которые вступили в красноармейские отряды. Народ же не воспринимал красных за власть и не желал за них воевать.
Ударным костяком Красной армии, особенно в первый период, были мобильные карательные отряды интернационалистов, безжалостные к чуждому им русскому населению. Они насчитывали около 300.000 бойцов (венгров, австрийцев, поляков, чехов, финнов, прибалтов, китайцев и др.). Исследователь этого вопроса М. Бернштам пишет, что «это была денационализированная и деклассированная человеческая прослойка, ... сорганизованная из военнопленных и из люмпен-пролетариата разных стран, находившегося в России на заработках», а также из «интернациональной социалистической интеллигенции, оказавшейся в России или съехавшейся туда сразу после революции». По советским данным, в 1918 г. интернационалисты составляли 19% Красной армии, в 1920 г. после всеобщей мобилизации населения - 7,6% ("Вестник РХД". Париж, 1979. № 128).
Регулярная Красная армия была создана Троцким лишь принудительной мобилизацией: на селе – с показательными расстрелами "дезертиров" перед их односельчанами; в городе – с широким применением системы заложничества. Главная причина, заставившая даже около 20 % офицеров генштаба пойти "военспецами" на службу к большевикам, было взятие в заложники их семей. Так под угрозой расстрела близких удалось «заставить строить коммунизм тех, кто является его противником», – объяснил Ленин эффективный метод Троцкого (Троцкий Л. "Сталин"). К каждому военспецу был приставлен комиссар, без одобрения которого приказы командира не выполнялись. Комиссар имел право арестовать командира. За сдачу белым Казани были расстреляны и командир, и комиссар 5-й армии...
Главнокомандующий И.И. Вацетис (он же командир Латышской дивизии) писал Ленину: «Дисциплина в Красной армии основана на жестких наказаниях, в особенности на расстрелах... Безпощадными наказаниями и расстрелами мы навели террор на всех, на красноармейцев, на командиров, на комиссаров... смертная казнь... на фронтах практикуется настолько часто и по всевозможным поводам и случаям, что наша дисциплина в Красной армии может быть названа, в полном смысле этого слова, кровавой дисциплиной» ("Память". Париж, 1979. Вып. 2).
Это, конечно, давало огромный процент дезертиров: 1919 г. было задержано 1 млн. 761 тысяча дезертиров и 917 тысяч уклонившихся (Оликов С. Дезертирство в Красной армии и борьба с ним. М., 1926) – это была половина численности всей Красной армии! Но остальные были вынуждены воевать. Белые же, как правило, не могли обезпечить выполнения своих приказов о мобилизации и применять подобные кары не решались.
Тем более они не могли прибегать к методам, которые Ленин советовал Троцкому для обороны Петрограда: «Если наступление начато, нельзя ли мобилизовать еще тысяч 20 питерских рабочих плюс тысяч 10 буржуев, поставить позади их пулеметы, расстрелять несколько сот и добиться настоящего массового напора на Юденича?» (Латышев А.Г. Рассекреченный Ленин. М., 1996).
Красная армия воевала не только против белых армий, но и против гражданского русского населения, подавляя повсеместно тысячи восстаний внутри страны. Именно в этой связи Бернштам отмечает, что упомянутый выше столь высокий процент иностранцев-карателей уникален для гражданских войн. «Для войны, в которой основные операции - не стратегические фронтовые, а подавление повстанчества и сопротивления коренного населения, роль 8-19-процентного ударного костяка, именно на подавлениях сосредоточенного, является ... ключевой в победе режима над населением» ("Вестник РХД". Париж, 1979. № 128).
С 1946 г. 23 февраля отмечалось в СССР со слегка измененным названием как "День советской армии и военно-морского флота"; в посткоммунистической РФ в названии праздника слово "советской" было лишь заменено на "российской" и в 1995 г. этот день был законодательно утвержден Госдумой и Ельциным праздником с ритуальным салютом. Сегодня это праздничный "День защитника отечества". |
14 years
Dark mode