Мировой кризис

Соединённые Штаты вышли из Второй Мировой войны на позицию мирового господства. С этой беспрецедентной военной и экономической мощью пришла эра Pax Americana, которая длится вот уже более шести десятилетий. Казалось, что солнце никогда не зайдёт над американской империей.

Но Америка всё больше не в состоянии играть назначенную роль гегемона. В военном отношении гегемон несёт ответственность за стабилизацию ключевых регионов и охрану всеобщего достояния. Экономически он предлагает общественные блага путём открытия внутреннего рынка для других государств, обеспечивая ликвидность мировой экономики, а также предоставляя резервную валюту. Гегемону положено решать международные кризисы, а не быть их причиной. Он должен быть кредитором и последней надеждой на спасение, не самым большим заёмщиком. Столкнувшись с войнами, он не может выиграть или уйти и просить о спасении экономики. Соединённые Штаты уже не соответствуют своей роли.

Тем не менее, многие, представляющие большинство внешнеполитического сообщества, рассматривают это как временные неудачи и считают, что первенство США будет продолжаться долгие годы. Американский народ просыпается к новой реальности гораздо быстрее, чем академии. В соответствии с результатами опроса PewResearchCenter в декабре 2009 года, 41 процент населения считает, что США играют менее важную и мощную роль в качестве мирового лидера, чем это было десять лет назад.

Эпоха американского господства подходит к концу, и международная политика вступает в переходный период: не однополярный, но ещё не полностью многополярный. Ноябрьская поездка 2009 г. президента США Барака Обамы в Китай обеспечила и сущностное, и символическое свидетельства перемены. Как заметила «Financial Times»: «Далее в момент, когда китайский престиж растёт, а США столкнулись с огромными трудностями, поездка г-на Обамы символизирует появление более многополярного мира, в котором лидерство США должно сосуществовать с несколькими поднимающимися державами, прежде всего, Китаем». В том же исследовании PewResearchCenter 44 процента опрошенных американцев сказали, что Китай является ведущей экономической державой, и только 27 процентов выбрали Соединённые Штаты.

Большую часть упадка Америки можно отнести к её обречённой на провал политике, но, тогда как США спотыкаются, другие, особенно Китай, Индия и Россия, растут. Этот сдвиг в глобальной расстановке сил кардинально влияет на международную политику: вероятность интенсивных соревнований по безопасности великих держав – и даже войны – возрастает; нынешняя эпоха глобализации подходит к концу, и существующий после 1945 года Pax Americana будет заменён международным порядком, который отражает интересы, ценности и нормы зарождающихся сил.

Китайская экономика растёт гораздо быстрее, чем в Соединённых Штатах, на протяжении последних двух десятилетий и продолжает делать это, сохраняя смелые прогнозы роста на 8 процентов в условиях глобальной рецессии. Ведущие экономические прогнозисты предсказывают, что она превзойдёт США как крупнейшая мировая экономика, по измерению общего ВВП, где-то около 2020 года. Уже в 2008 году Китай обогнал США в качестве страны – ведущего производителя в мире – титул, который Соединённые Штаты носили на протяжении столетия, и в этом году Китай вытеснит Японию с позиции второй по величине экономики в мире. Всё, что мы знаем о траектории роста великих держав, говорит нам, что Китай будет использовать своё возрастающее благосостояние для создания огромной военной силы и что он будет стремиться стать доминирующей силой в Восточной Азии.

Оптимисты утверждают, что однажды США восстановится от того, что историк Ниалл Фергюсон называет «Великой репрессией» – не совсем депрессия, но больше, чем спад – и мы сможем ответить на китайский вызов. Страны, напоминают они нам, столкнувшиеся с большим размером соотношения долг/ВВП после Второй Мировой войны, ещё не приступили к эпохе устойчивого роста. Они забывают, что послевоенное время было золотым веком американского промышленного и финансового доминирования, активного сальдо торгового баланса, а также сохраняющихся высоких темпов роста. Те дни прошли. Соединённые Штаты 2010 года и мир, в котором они живут, сильно отличаются от 1945 года.

Слабые места в основах американской экономики накапливались на протяжении более трёх десятилетий. В 1980-х эти проблемы остро констатировались несколькими писателями, в частности Дэвидом Каллео, Полом Кеннеди, Робертом Гилпином, Самуэлем Хантингтоном и Джеймсом Чейсом – которые предсказывали, что эти структурные проблемы в конечном итоге подорвут экономические основы глобального превосходства Америки. Горячая дискуссия конца 1980-х была прервана, когда в быстрой последовательности распался Советский Союз, взорвался экономический пузырь в Японии, США испытали явное оживление экономики во времена администрации Клинтона. Теперь отложенный день расплаты не за горами.

Даже в лучшем случае, Соединённые Штаты выйдут из нынешнего кризиса с фундаментальными потерями. Федеральная резервная система и Казначейство вкачали огромное количество долларов в обращение в надежде на возрождение экономики. Добавьте к этому 1 трлн. долларов дефицита бюджета, который, по прогнозам Бюджетного управления Конгресса (CBO), Соединённые Штаты будут нести, по крайней мере десять лет. Когда прогнозируемый дефицит завязан в узел с хроническим дефицитом текущего счёта США, официальным правом на превышение расходов (необеспеченных будущих обязательств Medicare и социального обеспечения), а также стоимостью продолжающихся войн в Ираке и Афганистане, есть основания беспокоиться о финансовой стабильности Соединённых Штатов. Как говорит CBO: «Даже если восстановление происходит так, как прогнозируется, и стимулирующий законопроект допущен до внедрения, страна столкнётся с самым высоким соотношением долг / ВВП за 50 лет и всё более нестабильными и неотложными финансовыми проблемами».

Уязвимость доллара является геополитической Ахиллесовой пятой Соединённых Штатов. Его роль в качестве резервной валюты мировой экономики гарантирует американское превосходство, и если он теряет этот статус, гегемония будет в буквальном смысле не по средствам. Как отмечает профессор Корнельского университета Джонатан Киршнер, уязвимость доллара «налагает потенциально значительные и недооценённые ограничения на современное американское политическое и военное превосходство».

Опасения за долгосрочное здоровье доллара присутствовали и до нынешнего финансово-экономического кризиса. Кризис усилил их и обратил внимание на два новых фактора, которые не предвещают ничего хорошего для сохранения статуса резервной валюты. Во-первых, другие крупные финансовые игроки в мировой экономике, либо военные соперники (Китай) или неоднозначные союзники (Европа), которые имеют свои собственные амбиции и не требуют от США защиты от советской угрозы. Во-вторых, неопределённое будущее доллара из-за опасений, что его стоимость будет уменьшаться с течением времени. Действительно, в Китае, который имеет запасы, оценивающиеся почти в 2 трлн. долларов, беспокоятся о том, что Америка оставит его с грудой обесценившихся долларов. Голосование за китайский вотум недоверия валюте находит своё отражение в последних призывах к созданию новой резервной валюты.

В ближайшие годы США будут находиться под возрастающим давлением, имеющим целью защитить доллар, препятствуя галопирующей инфляции. Это потребует введения финансового самоконтроля через определённое сочетание сокращения бюджетных расходов, повышения налогов и процентных ставок. Учитывая, что последние два варианта могут задушить возобновление роста, то, вероятно, будет сильное давление, чтобы урезать федеральный бюджет.

Соединённые Штаты будут вынуждены разительно пересмотреть свою стратегию, и вместо того, чтобы проводить корректировку, навязанную им серьёзным кризисом, США должны опередить кривую, изменяя свои позиции постепенно, упорядоченно. Новый американский глобальный подход предполагает введение стратегического сокращения государственных расходов, перераспределение бремени расходов и отказ от так называемой «глобальной борьбы с повстанцами», которая ведётся в Афганистане и Ираке.

В качестве первого шага США придётся отступить от своих текущих обязательств в области безопасности по отношению к НАТО, Японии и Южной Корее. Это не изоляционизм. Соединённые Штаты взяли на себя защиту этих регионов в условиях, весьма отличных от тех, которые преобладают сегодня. В конце 1940-х все были под угрозой со стороны Советского Союза, а в случае Южной Кореи и Японии – и под угрозой Китая, а также были слишком слабы, чтобы защищать себя. США поступили правильно, расширяя свой зонтик безопасности и «проведя черту на песке», чтобы сдержать Советский Союз. Но эти обязательства не были предназначены для постоянного использования. Они были предназначены в качестве временного щита, чтобы Западная Европа, Япония и Южная Корея создали свою собственную экономическую и военную мощь и несли ответственность за свою защиту.

Есть несколько объяснений тому, почему США не довели до конца эту политику. По сути, в течение существования Pax Americana не было такой необходимости. Поскольку США приходят в упадок, однако, они будут вынуждены вернуться к своей первоначальной цели. Если вспомнить, что окончательный отход был целью американской политики, стратегическое сокращение в начале 21-го века выглядит менее радикальным, чем реализация стратегических целей, принятых в конце 1940-х.

Перераспределение расходов, – не разделение их – является очевидным следствием стратегического сокращения расходов. Американская политика должна быть направлена на то, чтобы заставить наших союзников взять на себя ответственность за свою собственную безопасность и взять на себя ведущую роль в обеспечении безопасности в своих регионах. Для осуществления этого стратегического перехода, США должны постепенно освобождаться от своих текущих обязательств, с тем, чтобы дать своим союзникам адекватный переходный период, чтобы они подошли к базе для выполнения удара. Они должны способствовать этим переменам путём предоставления современных вооружений и военной техники для дружественных государств в Европе и Азии.

В связи с исламским терроризмом мы должны сохранить наши приоритеты. Терроризм не является наиболее актуальной угрозой в области национальной безопасности для Соединённых Штатов. Великие державы могут быть побеждены только другими великими державами, но не негосударственными террористами или незначительными силами. США должны быть осторожны, чтобы не обращать на исламских террористов больше внимания, чем на новые великие державы. При этом администрация Обамы и министр обороны Роберт М. Гейтс всё перепутали.

Хотя многие в сообществе американской внешней политики, – особенно противоповстанческое лобби, базирующееся в Центре новой американской безопасности, а также в Американском институте предпринимательства – призывают США «выиграть» войну с террором, не может быть решающей победы в борьбе с терроризмом. Хитрость заключается в поиске правильной стратегии для минимизации его воздействия на американскую безопасность. Стратегия администрации Буша и администрации Обамы – вторжение и оккупация Ирака и Афганистана – это именно неправильный подход. США – никудышные борцы с повстанцами. Иностранные оккупационные силы редко хороши в этом, получается, это является основной причиной того, что крупные державы, как правило, проигрывают эти виды малых войн. США также не слишком хороши в национально-государственном строительстве. Вместо этого подавление терроризма, долгосрочное иностранное военное присутствие в таких местах, как Ирак и Афганистан, разжигает национализм и антиамериканизм.

Лауреат Нобелевской премии экономист Колумбийского университета Джозеф Стиглиц и его соавтор Линда Билмс подсчитали, что прямые и косвенные расходы на войну в Ираке превысят 3 трлн. Долларов. Никаких подобных прогнозов расходов на войну в Афганистане не существует. Но падение администрации Обамы во внутренних дебатах 2009 года о целесообразности увеличения численности войск в Афганистане выявило предварительное представление о грядущих привлекательных сторонах. В ходе этих обсуждений некоторые должностные лица утверждали, что США необходимо ограничить свои обязательства, поскольку расходы на военные действия имеют серьёзные последствия для бюджета. По данным «New York Times», когда представленный OMB прогноз показал, что расходы на существующую дислокацию войск и государственное строительство в сочетании со стоимостью отправки дополнительных 40 000 солдат в Афганистан в течение десяти лет составят 1 трлн. долларов, «президент казалось, был в шоке, наблюдая, как его национальные внутренние задачи растворяются перед ним».

То, что Соединённые Штаты нуждаются во внешней политике периода пост-Pax Americana, должно быть очевидно. Но нет никакой гарантии, что США будут адаптироваться к меняющемуся миру. Даже в мире существующих перевёрнутых материальных факторов внешняя политика отдельных государств формируется под влиянием идей лидеров о сохранении сущности и места своих наций в мировой политике. Значительнее, чем у большинства, внешняя политика США является результатом такой идеи, и элиты внешней политики США создали свои собственные мифы об империи для оправдания роли США как гегемона. Для успешного перемещения во внешнюю политику периода пост-Pax Americana американцы должны выйти за рамки этих мифов.

Основополагающий американский миф об империи – это исключительность, вера, начиная с пуритан, в то, что США другие, лучше и морально выше остального мира. Американцы всегда смотрели на внешний мир и недоверчиво рассматривали его в качестве источника заражения: войной, империализмом, милитаризмом, религиозной нетерпимостью, недемократическими формами правления, а в последнее время тоталитаризмом, геноцидом и терроризмом. Все эти плохие вещи, мы считаем, приходят «оттуда».

Мы долго думали, что мы не можем жить в безопасности в мире с такими недостатками, и что поэтому нашей национальной обязанностью является лечение этих недугов с помощью американской мощи, чтобы построить мировой порядок, основанный на наших ценностях. Внешнеполитические элиты США экстраполированы из нашего национального опыта и изолированы. Как 45 лет назад написали Эдмунд Стилман и Уильям Пфафф, Соединённые Штаты являются образцом для всего мира и «американские желания и ценности универсальны» – это суть того, что Джордж Буш неоднократно приводил в оправдание своей политики экспорта демократии на штыках. Американцы верят, что наша политическая и экономическая системы обеспечивают «прототип решения для мировых волнений». Если бы мы могли просто дать остальному миру измениться по образцу Соединённых Штатов, всё было бы хорошо.

Эти предположения окутывают американскую внешнюю политику и порождают тенденцию смотреть на мир с точки зрения борьбы добра против зла. И потому, что США смотрят через эту призму, они считают, что обязаны взять верх в этой глобальной борьбе. Безопасность Америки и её образ жизни, якобы, под угрозой из-за существования враждебной идеологии в любой точке мира, поскольку мир и свобода, как утверждается, неделимы. Таким образом, вмешательство – это внешняя политика Соединённых Штатов по умолчанию.

Мы пытаемся приручить мир путём экспорта демократии потому, что нам говорят – демократии не воюют друг с другом. Мы экспортируем свою модель капитализма свободного рынка потому, что нам говорят – государства, которые являются экономически взаимозависимыми, не воюют друг с другом. Мы работаем на многосторонней основе через международные учреждения потому, что нам говорят, – это развитие сотрудничества и доверия между государствами. Ни одно из этих предположений не является самоочевидным. На самом деле, есть неопровержимые доказательства того, что они ошибаются. Но они пребывают в иллюзии, что «выражают наши глубочайшие убеждения, которых американцы, как нация, придерживаются о мире». Поэтому мы цепляемся за идею, что наша гегемония необходима для безопасности нашей собственной и всех остальных. Последствия способствовали глобальным имперским планам, которые ускоряют упадок Соединённых Штатов.

Поскольку США пользовались таким огромным превосходством в течение столь длительного времени, они могли себе позволить роскошь действовать в соответствии с собственными заблуждениями, не заплатив слишком высокую цену. (То есть, если не считать 58000 имён Мемориала Вьетнама или десятков тысяч американских военнослужащих, которые пострадали от уродующих ранений или были убиты в Ираке и Афганистане.) Но, как рассказывал нам об американской внешней политике мой наставник при окончании обучения, Кеннет Вальтц, одна из самых значительных фигур в исследовании международной политики: «Когда вы большой, сильный и мощный, вы можете позволить себе делать те же самые бессмысленные ошибки снова и снова. Но когда ваша сила падает, вы начинаете платить цену за повторение своих ошибок».

Упадок США означает, что в двадцать первом веке Соединённые Штаты будут платить высокую цену, если они будут бесконечно повторять свои ошибки. Для изменения нашей внешней политики, чтобы справиться с окончанием Pax Americana, нам в первую очередь необходимо изменить своё видение мира.

Кристофер Лейн является профессором кафедры национальной безопасности им. Роберта М. Гейтса в Техасской школе государственного управления и государственной службы Джорджа Эйч Даблъю Буша. Он является автором книг «Мир иллюзий: Американская Великая Стратегия с 1940 г. до наших дней», и, совместно с Брэдли А. Тайером, «Американская империя: полемика