РАША - страна НАША !

«АиФ.ru»: - Дмитрий, вы личность харизматическая. В современной политике дефицит новых лиц, вызывающих доверие. Не было желания начать политическую карьеру?

Д.П.: - Выбраться в Думу и заседать рядом с титанами мысли типа Жириновского – ни малейшего желания не имею. А если в плане воздействия на общественное мнение – так я и так политикой занимаюсь. На мой сайт oper.ru ходит 80 тысяч человек в сутки, за месяц – больше миллиона человек. Не у каждого издания такая большая аудитория. Это притом, что в изданиях трудятся коллективы из специально обученных журналистов, а я один. Что, собственно говоря, меня вполне устраивает, в том числе и с точки зрения политики.

«АиФ.ru» - Сегодня даже политические оппоненты Владимира Путина не могут предложить такую фигуру, которая смотрелась бы ему реальной альтернативой. В чем причина? В российском обществе выродились лидеры?

Д.П.: - Ну, если даже нормального сантехника найти непросто – откуда взяться взводу претендентов на президентскую должность? Полагаю, неоткуда им браться. Товар штучный, созревает нечасто.

С другой стороны, известные аспекты административной и политической деятельности у нас категорически не афишируются. Как только наши элиты сформировались, они тут же «закуклились» и никого к себе не подпускают – в первую очередь журналистов. «Доступ к телу» имеют только проверенные, надёжные, которые не сболтнут лишнего. В этом мы неоригинальны, так устроена жизнь практически везде. Однако это скорбное знание никак не помогает проникать интеллектом в сущность происходящего и осознавать, кто есть кто в политических раскладах.

Как говаривал о политике Уинстон Черчилль – борьба бульдогов под ковром. Вот так и мы, долго смотрим на ковёрные бугры, слушаем рычание и жуткий вой, а потом ррраз! – из-под ковра вылезает очередной кандидат, сплёвывая чужую шерсть.

«АиФ.ru»: - Если заглянуть немного дальше, что будет после Путина, по вашему мнению? Или сегодня это абсолютно непредсказуемо?

Д.П.: - На мой взгляд – непредсказуемо. Если преемник захочет развивать Россию – есть надежда на лучшее. Если преемник окажется из либералов – Россию ждёт судьба СССР и сокращение до размеров Московского княжества.


Жириновский – вечный талант

«АиФ.ru»: - Как вы считаете, есть ли сейчас в России хоть одна политическая партия, которая является реальной серьезной оппозицией?

Д.П.:: - Лично я таковой не вижу. Те, кого я вижу, заняты в основном словоблудием. Одни обещают золотые горы, но не предлагают конкретных путей решения известных проблем. Другие истошно визжат о «фальсификациях», «правах», «попранной справедливости» и прочее. Этим вообще не до работы, им подавай всё и сразу, как Юре-музыканту: хочу, чтобы всё было хорошо! Как и кто это будет делать – их не интересует, главное – подготовить и совершить государственный переворот. Ни те, ни другие не предлагают достойных кандидатов на государственные посты.

«АиФ.ru» : - А почему Россия не устает от Жириновского? Эффект новизны давно прошел, нет прежнего драйва, но он все равно на плаву. В чем дело?

Д.П.: - Владимир Вольфович – талант. Столько лет – и постоянно в боевой форме, постоянно на переднем краю, жжёт глаголом. Что для политика главное? Сперва рассказывай о том, что организуешь людям всё, чего они хотят. А потом убедительно поясняй, почему из этого ничего не вышло. Всем бабам – по мужику, каждому мужику – по бутылке водки! Даёшь многожёнство, свободную продажу пистолетов и отсутствие виз для въезда в США! Результатов можно не ждать, но звучит отлично, людям нравится. Депутат, который говорит такое – вечен.

Кому-то нужно, чтобы полиция была недееспособна


«АиФ.ru»: - Дмитрий, за последние 20 лет Петербург, в котором вы живете, изменился в лучшую или в худшую сторону? Он перестал быть бандитским?

Д.П.:- Изменился очень сильно. Друзья, приезжающие в гости из эмиграции, смотрят на город, разинув рты и цокая языками – настолько велика разница с тем, что помнят они. Конечно, в отличие от Москвы у нас долго не было денег. Потом земляк-президент помог, и город преобразился. Но даже при этом у нас сохранился исторический центр, стеклянных монстров на Невском построить не дали. Что тоже хорошо.

Почва же для бандитизма – там, где есть деньги. Чем больше денег, тем больше бандитов. А значит, самый бандитский город – это Москва. Причём не столько бандитский, сколько воровской. В смысле, московский криминал – это профессиональные уголовники, воры в законе. А питерский перестроечный криминал – это ранее не судимые спортсмены. «Весовые категории» настолько разные, что не смешно даже сравнивать.

Но преступность у нас есть, да. Не такая хорошая, как в Москве или Нью-Йорке, но есть. И мы ей не гордимся. Нам больше культура нравится, а не уголовники.

«АиФ.ru»: - Вы много лет проработали в милиции. Как вы считаете, уровень профессионализма в органах неуклонно падает или есть какие-то обнадеживающие изменения?

Д.П.: - В настоящее время всё печально. Идиотские реформы, в ходе которых сокращают полезнейшие подразделения, никакой пользы организации не несут. Не менее идиотские «проверки на детекторах лжи» - тем более. В ходе подобных «реформ» органы внутренних дел ослабляются, им «вырывают клыки и когти». А что за волкодав без клыков и когтей? Как он будет душить волков? Вариантов два: либо это какая-то запредельная глупость, либо это делается умышленно – кому-то очень сильно надо, чтобы полиция оказалась недееспособна. Зачем им это надо – другой, ещё более печальный вопрос.


Если государство отвернется от граждан – его заменят Цапки

«АиФ.ru»: – Вы один из последовательных противников легализации короткоствольного огнестрельного оружия для граждан. Как вам представляется, почему эта тема поднимается вновь и вновь. Кто стоит за идеей повального вооружения?

Д.П.: - Противником легализации короткоствола никогда не был. Просто потому, что моего мнения об этом никто не спросит, а если и спросит – толку от этого никакого. По мне так пусть хоть завтра продавать начинают – я себе сразу пистолетов накуплю.

Тема эта поднимается ровно по одной причине: полиция не может защитить граждан от уголовников, и граждане пытаются хоть как-то защищаться сами. Не все граждане у нас умеют пользоваться мозгом, поэтому многие считают, что наличие оружия на руках у населения решит все проблемы с преступностью. Дескать, раз у меня пистолет, никто на меня не нападёт, я буду в гораздо большей безопасности, чем без пистолета. Точно такой же линии придерживаются производители оружия, каковые с продажи пистолетов могут нажить серьёзные деньги.

Интеллектуалам невдомёк, к примеру, как обстоят дела с преступностью в цитадели демократии – в США. Как-то так получается, что с преступностью там полный порядок, невзирая на миллионы стволов в частном пользовании. Ибо отдельно взятый гражданин не может противостоять преступности, борьба с криминалом – задача государства.

Если государство отворачивается от граждан – на местах мгновенно организуются банды, они же организованные преступные сообщества, по типу банды Цапка. Ну а далее граждане живут под Цапком, на которого работает и местная полиция. И никакие пистолеты у граждан это не изменят.

«АиФ.ru»: - Вы не считаете, что последние инициативы в части введения уголовной ответственности за оскорбление чувств верующих являются атакой клерикалов?

Д.П.: - Это не «атака», это всплески броуновского движения – бессмысленного и беспощадного. Сперва двадцать лет испражнялись на любые проявления морали, а теперь вдруг озаботились «чувствами верующих». А я вот неверующий. Почему никто не озабочен моими чувствами? Не оскорбляют ли у нас чувства кришнаитов? Что думают по поводу оскорбления своих религиозных чувство адепты секты Виссариона? Что думают гомосексуалисты о судьбе Содома и Гоморры?

Как обычно – выдумают, не пойми что, а потом не знают, что с этим делать.

Пока во власти процветает воровство – толку не будет

«АиФ.ru»: - Вы называете себя советским человеком. Как сегодня решать проблемы межнациональных отношений? Или стрельба горячих кавказских ребят в свадебных кортежах рано или поздно перерастет в глобальный межнациональный конфликт?

Д.П.: - Для решения идеологических проблем нужна идеология. В Конституции прописано, что у нас её нет, но на самом деле она есть. Наша идеология направлена на пропаганду ненависти к своей стране и своему прошлому. Обычно люди объединяются на почве ненависти к внешнему врагу, но у нас свой путь – предполагается, что мы должны объединиться на почве ненависти к самим себе. Попытки же навязать какую-то «толерантность» ни у кого ничего, кроме смеха, не вызывают.

СССР разваливали на волне пещерного национализма – дескать, это русские не дают развиваться национальным окраинам. Русских начали убивать, кто не хотел быть убитым и смог убежать – убежали в Россию. Тут же выяснилось, что без русских жить невозможно. После чего люди, взращенные на ненависти к России и русским, поехали на заработки в Россию. Тем временем и нас оформились разноообразные националисты. Нам ведь не нужны были пионерские и комсомольские отряды, и теперь у нас вместо них – поклонники Гитлера.

Нет государственной воли – не будет и мира.

«АиФ.ru» : - Уйдя из СССР, современное российское общество так и не выработало себе новой идеологии и четких нравственных ориентиров. Едва ли не единственным мерилом всего для большинства стали деньги. Как долго будет длиться это безвременье, и на что будет опираться наше общество в своем дальнейшем развитии?

Д.П.: - Это будет длиться до тех пор, пока к власти не придут люди, которые любят свою страну. Которые хотят видеть Россию могучей страной, в которой им хотелось бы жить самим, растить своих детей. А пока интересуют деньги и воровство денег для вывода за рубеж – толку не будет.

http://oper.ru/news/read.php?t=1051611285
Сказанное сугубо верно и ничего кроме одобрения не вызывает. Общество, в котором не налажена оперативная работа, не может считаться цивилизованным. Однако мы ещё только в начале пути, а потому давайте обратимся к опыту цитадели демократии, где всё уже устроено как надо.

Возьмём, к примеру, город Чикаго, известный промышленный центр. Нетрудно догадаться, что в конце XIX и начале ХХ века туда массово прибывали иммигранты — ну, как сегодня в Москву таджики и узбеки. При капитализме кто-то должен работать, поэтому привезут кого угодно — на радость местным. К 1925 году в Чикаго проживало 25% так называемых американцев, а 75% составляли иммигранты из Европы (в Европе, как известно, был очень высокий уровень жизни, сытые европейцы бежали оттуда миллионами) и негры (бежавшие на север США с толерантно-рабовладельческого Юга). Это как если бы в Москве на одного русского приходилось три таджика. Многие согласятся, что Москве до Чикаго пока что далеко, но мы уверенно движемся в правильную сторону. Их вчерашнее Чикаго — наши мегаполисы сегодня.

Поскольку капиталистическое общество складывается сугубо естественным, запланированным природой, а не человеческими законами, образом, город Чикаго кишмя кишел уголовными бандами. Уголовная банда — она неотъемлемая часть капиталистического общества. Каждая этническая общность, она же диаспора, сбивалась в кучу — гурьбой легче противостоять тяготам и лишениям свободной жизни. Каждая диаспора продуцировала национальных бандитов. Этнические бандиты действовали диалектически: с одной стороны — крышевали земляков, защищая робких негров от беспредельных евреев, с другой — земляков же нагибали на деньги, ибо не надо было объяснять кому и за что платить. В результате самыми богатыми представителями диаспор становили самые талантливые бандиты. Они и руководили диапорами, совместно с церковью налаживая воровской ход.

В двадцатых годах в Чикаго орудовало примерно 500 (пятьсот) организованных преступных сообществ, из которых 45 состояли из законопослушных белых американцев (очевидно, руководствовавшихся протестантской этикой), 63 состояли из негров, 25 были продуктом дружбы народов (в них были и белые, и цветные), а 396 ОПГ были этническими. Посмотрите на Москву — многое станет понятнее.

Не вдаваясь в подробности политической жизни (всем известно, что граждане Чикаго были свободны, жили при демократии и выбирали только порядочных политиков — из двух и более кандидатов), для многих очевидно, какую роль в демократическом обществе играет демократическая полиция. Она, к примеру, тесно сотрудничает со всеми преступниками, имеет долю с массы преступных предприятий, и при этом иногда даже имитирует служение закону. Куда идут за справедливостью живущие по уголовным понятиям итальянец и китаец? Ясен пень, к своему итало-китайскому Цапку, который решает все вопросы. И ни в коем случае не в полицию, которая находится на содержании Цапка. Обращением в полицию только всё испортишь и себя погубишь.

Зажатым между бандитами уголовными и бандитами государственными гражданам бежать некуда. Диаспора живёт по уголовным понятиям, в ней налажен воровской ход, рулят ей авторитеты. Полицию они могут только использовать как инструмент в борьбе за место под солнцем. Можно, к примеру, написать донос на конкурента и таким образом решить свои проблемы. Государственные бандиты и своей денежной выгоды не упустят, и тебе в чём-то помогут — по ходу наживы, а не в борьбе за закон. Можно доносить от злобного бессилия. Можно от желания просто нагадить. Ну, то есть, удовлетворяя природные человеческие стремления, не имеющие никакого отношения к законам. Поэтому доносительство в демократической стране абсолютно нормально и мало кого тревожит на морально-этическом уровне.

Однако думать о том, что в США все приветствуют тайное осведомительство — абсурд. Именно в США работают могучие государственные программы по защите свидетелей, именно там за слив информации платят неплохие деньги и освобождают от уголовной ответственности. Например, известный мафиозо убивал людей, управлял наркоторговлей, отжимал деньги и в целом заслужил не менее десяти смертных казней и лет 500 тюрьмы. Но если мафиозо согласится сдать подельников — его освободят от уголовной ответственности и спрячут от расправы в программу защиты свидетелей. Это крайне непросто, это очень дорого, но иначе честные граждане США почему-то не спешат сдавать подельников.

У нас не так. У нас население имеет неверное представление о работе государственной власти, привитое большевиками. Большевики не хотели идти по магистральному пути развития человечества и разнообразных жуликов и воров без затей расстреливали. Население привыкло к тому, что законом и справедливостью занимается государство, не допускающее ни появления Цапков, ни бандитизма в милиции.

А чтобы это изменить, страна должна десятилетия жить под Цапками и государственными бандитами. Надо сперва наладить воровской ход по всей стране, над чем напряжённо работают наши СМИ. И только тогда поменяется менталитет.
Но мы идём верным путём.

Текс внизу был написан для русама, для приехавших сюда. Но там модераторы видимо, извиняюсь, обоссались со страху, пост не пропустили, а меня на всякий случай забанили, придурки, как будто я туда что то пишу.

Цель у меня была одна - дать возможность _умным_ людям научиться на моих ошибках. Т.е. быть осторожнее и помнить, что голивудские фильмы о полном беспределе шерифов и мафиози в гос органах штатов скорее всего основаны на реальных событиях. Так что не надо смотреть на всё через розовые очки, а нужно ясно понимать, что многие здесь, особено с низком уровнем развития, считают нас за людей второго сорта, которые не имеют никаких прав и должны убираться к себе обратно как можно скорей. Итак:

Как стать политзаключенным в штатах или почему нам нужно молчать в тряпочку

Куда мы все приехали? Правильно, в самую де(рь)мократическую страну в мире. Многие ее полицейским государством еще называют, но это так, метафара. Почти. Если кто не знает про это на своей шкуре, то мои поздравления: вам страшно повезло или вы образцовый гражданин/гражданка. А мне не повезло – реально грозит тюремный срок за жалобу на неадекватные действия местных чинуш. Предлагаю учиться на моих ошибках.

Ну начнем по порядку. Почти 40 лет назад я, будучи студентом, как был признан «антисоветчиком», так им и остался. Т.е. когда вижу что-нибудь неправильное так и тянет покритиковать. В совке вроде все сходило с рук. Ну разбирали меня на педсоветах за «антисоветские высказывания». Это когда я у препода по экономике и заодно парторга спросил почему продукты и товары из магазинов исчезают, а по отчетам КПСС их должно быть всё больше и больше. Ну лишили меня диплома с отличием поставив «плохое поведение». Но ведь не посадили же! Хотя и могли... Мне это, конечно, не нравилось и на волне престройки я уехал в штаты. Долго наслаждался демократией в Мичигане, Теннесси, Джоржии и других местах, пока не оказался в штате Огайо. Если кто не знает, то штат этот весь такой демократический-демократический, а город, где я живу еще и беленький (на 98%) и, я думал, пушистый. Но не прав я был, ой как не прав. Диверсити населения как, например, в НЙ или СА - это сила!

Две недели назад пошел я свою машину регистрировать, а процесс этот для приезжих в Огайо не простой: сначала надо в первой конторе сдать экзамен на правила вождения, даже если несколько десятков лет ездил с правами в других штатах, затем сверить номера машины в другой конторе, затем получить новый Тайтл, в третьей конторе, а уж только затем, заплатив везде на содержание бюрократов, обратиться за получением номеров. По моим сведениям такой бюрократии и сбора денег нет больше ни в одном штате. Моя жена прошла все эти конторы, по нескольку раз посетив их из-за необходимости принести всё новые документы, например, обязательны оригиналы карты сошиал секурити, свидетельства о рождении (!) и т.д. Но я шел по ее следам уже вооруженный знаниями реальности. Но не тут то было! Когда я попытался заплатить в Тайтл конторе чеком, мне его вернули и сказали что сначала надо открыть счет в местном банке, т.к. “out of state” чеки не принимаются бухгалтерией конторы. Мое возражение, что это не правда т.к. ажно три чека из этой же чекбук от моей жены уже было принято тремя разными клерками и уже обналичено бухгалтерией имено этой конторы, было проигнорировано. А на показ этих самых чеков со штампами конторы, было замечено типа тебе сказали не принимаем и вали отсюдова.

Но тут во мне проснулся проклятый антисоветчик. Я посмотрел по сторонам, нигде ничего про "чеки не принимаем" не написано и я попросил продемонстривать мне, где про это самое правило можно причитать. Клерк взвинтилась, но стала выяснять откуда это пошло и даже нашла копию какой то внутренней бумаженции, которую она мне торжествено и сунула под нос. Я был побежден и уже собрался было уйти, как тут выскакивает какой то деятель и начинает на меня натурально орать, что я приехал из коммунистичекой страны и мне надо срочно валить отсюда, т.к. у меня нет даже 20 баксов кэша в кармане чтоб заплатить (к слову, кредитную карту не приняли тоже). Когда я возразил, что я гражданин этой страны и никуда сваливать не собираюсь, а также вовсе не обязан иметь кэш и объявление об не приеме out-of-state чеков должно быть на стене, его голос сменился на негодующий. Поняв, что бесполезно спорить с деятелем, столь открыто ненавидящем «понаехавших», я поехал домой.

Могу спорить, что мало кто из вас догадается что было дальше.

А дальше ко мне в дом нагрянула полиция (помошники шерифа, если быть точнее) и начали с пристрастрием расспрашивать где я был и что делал. Похоже моё объяснение, что на меня в гос конторе орали за мою "нэшнл ориджн", а я ничего в ответ не сделал не дало им повода для ареста. Однако, мне было объявлено, что я не могу больше идти в Тайтл оффисе, т.к. чиновники в этом гос. органе не хотят меня больше обслуживать и, если я пойду, это будет уголовное преступление. У меня отвисла челюсть, но я ну очень вежливо спросил как такое возможно, что гос. контора отказывает гражданину в действе, которое обязательно по законам штата. Мне пояснили, что имеют право причем без объяснения причин и мне надо идти в другую контору, в другом месте, чтобы получить Тайтл. И даже подсказали где искать. Шок был полный. Мы с женой невольно вспомнили и 37 год и такую милую коммунистическую бюрократию.

Но делать нечего, на следующий я день пошел в другую контору по Тайтлам и поменял свой старый. Затем, пошел в другую контору, BMV, которая выдает номера и когда мне уже их принесли и стали заносить мои данные в комп, что то странное произошло с клерком, она натурально подавилась своим последним словом и ушла «для консультации». Вернулась она уже с менаджером, которая объявила, что меня обслуживать и тут не будут и я должен немедлено покинуть помещение. На вопрос кто принял это решение, я получил ответ что она звонила «наверх» и Auditor(это должность такая, самая высокая) принял это решение. Помятуя о вчерашнем визите помошников шерифа и 1937 годе, я не спорил, но противный антисоветчик во мне заставил признести «я буду обжаловать это решение». Роковая фраза.

Черех несколько минут после моего прихода домой два помощника шерифа, один видимо в высоких чинах, стали натурально ломиться в мой дом. Когда я открыл дверь, мне с явной неприязнью в голосе (что вообще то очень необычно для полиции в штатах) объявили, что я счас буду арестован за этот сегодняшний визит в BMV офис. На мои робкие возражения типа за что и на каком основании, меня еще грубее спросили, хочу ли я получить еще одно обвинение в сопротивлении аресту. Я, конечно, не хотел сесть в тюрьму надолго за такое сопротивление, «добровольно» вышел из дома и сел в машину, где и был составлен протокол на арест за Criminal Trespassing в BMV офис, который подчиняется упомянутому Аудитору. Тут надо заметить, что Тайтл офисе, куда я не должен был возращаться, подчиняется Clerk of Court, находиться в отдельном помещении по соседству с BMV. Соответсвенно, у меня не было и нет никаких сомнений, что это два независимых органа по сбору денег с населения. BMV – это на уровне штата, Title – на уровне графства, county.

Сейчас самое интересное. Я попытался найти кому бы пожаловаться на мой, я считаю незаконный арест, антиконституционный зажим свободы слова и оголтелую дискриманацию на основании national origin. Фиг вам! НЕТ ТАКОГО ГОС. ОРГАНА В ШТАТЕ ОГАЙО! Есть комиссия по этике штата, но она только с корупцией борется. Есть прозекутор (прокурор) но он представляет интересы штата, т.е. не может сам против себя идти. Есть коммиссия по civil right, но она занимается только дискриманацией на рабочих местах. В конце концов есть отдел по civil right в FBI, но когда я туда позвонил мне порекомендовали сначала нанять адвоката и пройти через суд. Я позвонил нескольким адвокатам, у которых значиться civil right в специализации. Узнав, что надо будет бодаться с демократическим говерментом (руководители _всех_ этих контор - сеньор мемберы или руководители отделений демпартии), ни один пока не согласился меня защищать. Криминальные адвокаты в голос меня уверили, что дело будет закрыто за отсутствием состава преступления (дисмисед), но это большая работа и мне надо приготовить несколько тысяч для оплаты их услуг по ТОЛЬКО отбою обвинений. Встречный иск о нарущении моих прав их не интересовал и, более того, это не их специализация.

А вы говорите что Pussy Riot, которые, как бы там ни было, в открытую хулиганством занимались, были репрессированы... Здесь бы они и пожизненое могли словить. Ведь никакого хулиганства, хамства или других «плохих» действий с моей стороны и в помине небыло, даже наоборот, меня атаковали за мое происхождение. Или это не репрессия власть придержащих? А просто так, шуточки демократии с возможной посадкой в тюрьму и с абсолютно верным отъёмом существенных денег, даже если суд меня и оправдает... Пока, к сожалению, я просто не вижу как можно встречно судить дем. говермент за все проблемы, которые они мне создали.

Так что, товарищи выходцы из б.СССР, сидите и лучше не рыпайтесь против «слуг народа» в этой стране. Если, конечно, Вы не мусульманин, и не черный проффессор, за которых наш Президент заступался в похожих случаях нарушения их прав (похоже другого гос. органа и не существует в штатах для такой защиты). Или у кого есть идея что можно сделать? Всякие общественные организации никаких прав не имеют, так что к ним обращаться только для отомщения, чем мне заниматься просто некогда. Для справки: у меня есть неопровержимые доказательства всего, что я здесь написал. Все эти доказательства уже были продемонстрированы юристам и нескольким людям - все согласны с моей оценкой событий как произвол властей. Более того, одна хиспаник леди заметила, что если бы на моем месте был африкан-американ или хиспаник, то уже сейчас бы по всей стране были организованы демонстрации протеста. Но от нас, белых, власти ничего серьезного не ожидают и потому творят полный произвол в отместку за критику.

Делайте выводы, господа товарищи...

– Какие факторы современной общественной жизни способны вывести вас из равновесия?

– Наиболее раздражающие моменты связаны с тем, как преподносится история нашей страны ХХ века. К этому можно было бы уже привыкнуть, но у меня не получается. Я не могу принять официально восторжествовавший взгляд на историю СССР, который настойчиво пытаются внедрить в умы молодого поколения. Общение с теми, кто сформирован современными учебниками и телевидением, зачастую просто ошарашивает. Новое поколение опирается в своих суждениях на антисоветский официоз, незнакомо с альтернативным взглядом на прошлое, а следовательно, неспособно выработать собственную позицию.

Если в кино или по телевизору показывают что-либо об СССР, почти со стопроцентной вероятностью это фальсификация истории. Нас убеждают, что жизнь в Советском Союзе была беспросветна, стараются, чтоб эта мысль проникла в каждую клетку общественного сознания.

На Западе уже давно сложился стереотип мышления по отношению к России, он сформирован умело, сознательно. Их высоколобые интеллектуалы ещё могут оперировать противоположными концепциями, но западный обыватель находится в абсолютной власти антисоветского мифа.

Вот, к примеру, я посмотрел фильм BBC «Кто убил Сталина?». Уровень экспертов-советологов, безапелляционность оценок, примитивность формулировок поначалу производили комический эффект. Но по ходу действия, когда русские актёры, изображающие «ближний круг» – высокопоставленных советских политиков, – начали безудержно пьянствовать, падать мордами в салат, превращаться в скотов, а нетрезвый Сталин взирал с саркастической улыбкой на эту оргию, фильм стал просто оскорблением нашей страны… Но ведь почти то же самое, в несколько адаптированном виде, я вижу и в российских фильмах!

Совсем недавно с некоторой гордостью нам представили французский фильм «Концерт». С нашей стороны участвовали хорошие актёры, и перед премьерой они рассказали, что получилась тёплая такая комедийная лента… Да вы что, ребята, вы посмотрите на это глазами обычного француза, который пришёл в кинотеатр! С какими выводами он выйдет оттуда?.. Оказывается, в брежневские времена, в начале 80-х, дирижёр Большого театра пострадал за то, что отказался уволить из оркестра всех евреев. Его самого выгнали с работы, а евреи погибли в сибирских лагерях. Только маленькую девочку благородные французы вывезли на Запад в футляре от контрабаса… И мои коллеги соглашаются играть в картине и не испытывают никакого чувства стыда!

Даже если бы весь этот бред был правдой, неужели стоило бы участвовать? Может, пора поучиться у европейцев, которых нам всегда предлагают как образец достоинства и чести? Немца, например, вы на разговор о войне не вытащите, там почти у каждого в шкафу припрятан скелет дедушки, воевавшего на Восточном фронте. А попробуйте затронуть позорное поведение французов во время Второй мировой. Насколько я знаю, там были режиссёры, которые пытались сделать кино о коллаборационизме, за что подвергались жесточайшему остракизму. Во Франции принято говорить лишь о Сопротивлении, которое даже де Голль признавал всего лишь удачным пропагандистским мифом. Немцы, во всяком случае, поразились, увидев на подписании капитуляции французов в качестве победителей… Попробуйте побеседовать с англичанами о том, как они подло тянули с открытием второго фронта, ждали, пока мы с немцами измотаем друг друга. Попытайтесь поговорить с румынами и венграми, которые воевали на стороне фашистов, с чехами, которые делали на своих заводах два из трёх танков немецкой армии… Все они умело замалчивают постыдные страницы своей истории и никому не позволят поднимать эти темы.

Самобичевание всегда было присуще российскому менталитету, и особенно оно расцвело с началом перестройки. Любая попытка развенчать героические страницы нашей истории стала рассматриваться как вклад в борьбу с ненавистным коммунистическим режимом. Это проникло в поры нашей общественной жизни, стало повседневностью. Потом будет очень трудно выкорчёвывать тотальный антисоветизм, который за двадцать пять лет обрёл мощную корневую систему, но делать это, безусловно, придётся. Мы не сможем существовать в ситуации кромешной исторической несправедливости.

В этом отношении очень показательной стала программа «Суд времени». Наконец в публичном пространстве удалось услышать позицию, противоположную антисоветской. Концепции, что после 17-го года в русской истории ничего хорошего не происходило, были противопоставлены мощные, взвешенные контраргументы. И конечно, просто поражало зрительское голосование.

– Несмотря на поток антисоветчины в СМИ, всё равно соотношение – девяносто к десяти. С чем вы это связываете?

– Я не могу это объяснить. Знаю, что результаты произвели оглушающее впечатление на либеральную интеллигенцию… Казалось бы, итоговые цифры должны подтасовать, предложить что-нибудь нейтральное – 48 на 52 (как это происходило в студии, где шли дебаты). Но когда включался подсчёт голосов по стране, результат категорически не совпадал со студийным. То ли вовремя не сообразили, то ли организаторы проекта проявили принципиальность.

Итог оказался удивительным ещё и потому, что он не соответствует результатам любых выборов в нашей стране. Я не верю, что на выборах происходит массовая подтасовка, – значит, есть причины, по которым телеголосование выявляет явную поддержку социалистической идеи, а на реальных выборах этого не происходит.

Вообще, мне кажется, сейчас очень важно провести глубокие социологические исследования, потратить на это большие деньги и определить, в каком состоянии находится наше общество. Необходимо понять, чего хочет народ, каковы его предпочтения и недовольства. Ведь со времён Горбачёва мы очень многому научились и на многое переменили свои взгляды.

– Ваши фильмы называют «народными», а вас – «народным режиссёром». Возможно, вы знаете о народе нечто такое, чего не знают остальные?..

– Для меня это очень важная тема. Помню, по молодости на меня произвела впечатление мысль, и я даже её выписал: «Толпа – это не народ, Пушкин – народ». Ну да, звучит эффектно. А сейчас думаю: почему же всё-таки толпе, массам отказывать в проявлении народного менталитета? И Пушкин потому и гений, что сумел наиболее ярко и мощно выразить дух народа. Хотя и несправедливо написал о русском бунте как бессмысленном и беспощадном. Беспощадном – конечно, но – бессмысленном… Мне в гораздо большей степени импонирует позиция Блока, который в мятежах, бунтах, революциях видел сведение исторических счётов, внезапное распрямление пружины, сжимавшейся в течение многих десятилетий, а то и веков.

Рассуждая о народе, неизбежно вступаешь в область размытых понятий, законов, которые невозможно сформулировать. И тем не менее подспудно понимаешь, что каким-то образом всё происходящее вокруг отфильтровывается народными массами и выкристаллизовываются убеждения, мифологические представления. Постепенно складываются взгляды, принимают устойчивую форму – относительно какого-то правителя, целого исторического периода или конкретного события. На поверхности общественного процесса могут бурлить споры, кипеть страсти, но параллельно где-то в глубине формируется кристалл – незыблемая точка зрения, на которую уже не повлиять.

Этот процесс касается всего – искусства в том числе. Сколько я наблюдал за свою жизнь однодневок, которые, едва появившись, получали статус нетленки. Иногда классика назначали сверху, но чаще снизу возникал шепоток: это надо видеть, надо слышать, надо читать! Проходило время, и гении становились просто способными ребятами, возникали новые авторитеты… Методично, незаметно Время и Народ делали своё дело.

– Результат кристаллизации всегда кажется вам справедливым?

– Это уже вне моральных и субъективных оценок, это похоже на законы природы… В своё время я прочёл в воспоминаниях жены Роберта Рождественского, как всю жизнь бодались между собой Евтушенко и Вознесенский, не шутейно, а совершенно всерьёз, доказывая собственное право считаться лучшим русским поэтом второй половины ХХ века. И просто обожгло её резюме по этому поводу: «А оказалось – Высоцкий…»

Совершенно как у Маяковского в «Разговоре с фининспектором о поэзии»: «…Эти сегодня стихи и оды, в аплодисментах ревомые ревмя, войдут в историю как накладные расходы на сделанное нами – двумя или тремя…»

– В отношении ваших картин кристаллизация произошла. Согласны?

– «Любовь и голуби», бесспорно, стала народной картиной, она принята всеми социальными группами, объединяет даже коммунистов с либералами. Интереснее история с «Москвой слезам не верит», которая, казалось бы, должна принадлежать своему времени. В неё включены реалии ушедшей эпохи, уже не вполне понятные нынешним молодым людям, однако странным образом этот фильм превращается в матрицу не только советской, но и просто русской народной жизни.

А ведь картина родилась, что называется, из дуновения ветерка, не была результатом какой-то серьёзной подготовки. В это время меня больше интересовало кино социальное, политическое. Ещё во ВГИКе я написал сценарий художественного фильма «Требуется доказать» с подзаголовком: «По мотивам книги Ленина «Детская болезнь левизны в коммунизме». Когда его прочёл мой учитель Михаил Ильич Ромм, он пригласил меня к себе домой, закрыл дверь кабинета и сказал: «Володя, если ты хотел доказать, что ты человек способный и даже талантливый, то тебе это удалось. Но во избежание серьёзных неприятностей сценарий больше никому не показывай». Очень это меня расстроило, потому что никаких антисоветских намерений у меня не было. Сценарий вышел полемичным, но ведь и «Детская болезнь левизны» чрезвычайно полемична. Она была написана в связи с Брестским миром, в ней собраны аргументы «за» и «против», которые тогда обсуждались в партийной среде. По существу, ведь и вся партия, и ЦК не принимали идею Брестского мира, но Ленин стоял скалой… Меня интересовала эта коллизия, но тогда реализовать подобный материал оказалось невозможно. Максимум полемичности, который позволялся, – это пьесы Шатрова. Казавшиеся тогда необычайно смелыми, сегодня они выглядят наивно, но в конце 60-х его «Большевики» в «Современнике» стали для меня сильнейшим театральным впечатлением – выдающаяся режиссура Ефремова, прекрасные актёрские работы…

Сценарий «Москва слезам не верит» по сравнению с этим глобальным замыслом казался мелковатым, малоинтересным, беззубым. Но он заставил меня вспоминать биографии знакомых, родственников, рабочие эпизоды своей жизни (после школы между поступлением в институты я работал на заводе, в шахте). Кстати пришлись записные книжки, которые я начал вести в то время, туда я заносил какие-то словечки, выражения, удачные остроты. К счастью, для меня рабочий класс не был той враждебной жлобской общностью, которую пытаются изобразить некоторые интеллигенствующие режиссёры. По версии современного кинематографа, рабочий класс – это что-то глубоко маргинальное, дико пьющее, не отягощённое интеллектом. Так представляют тех, кто стоит у станка, варит сталь, собирает хлеб… А я этих людей полюбил, стал их понимать, ценить их юмор… Сейчас царствуют кавээновские шутки, и мы уже подзабыли настоящий русский юмор, а ведь это удивительное явление. Его важной отличительной чертой является самоирония. Русский юмор в большей степени направлен на себя, а не на окружающих…

Когда я делал этот фильм, никаких наполеоновских планов не вынашивал и главное, о чём беспокоился, – не опозориться бы. Ведь «Москва слезам не верит» была моей первой «взрослой» картиной после «Розыгрыша».

Зрительский успех оказался ошеломительным и совершенно неожиданным для меня.

– Стоять в очереди бóльшей, чем на «Москву слезам не верит», не приходилось.

– Даже гайдаевские фильмы были перекрыты в полтора-два раза. И прежде всего за счёт многократных просмотров. Некоторые зрители писали мне, что смотрели фильм по 10–20 раз…

Сейчас понятно, что уже сработали и фактор времени, и фактор кристаллизации. Я вижу, что картину народ отобрал. При том что её никто не продвигал, не было лоббистов-интеллектуалов, напротив, критики убеждали зрителей: те, кому нравится картина, – неразвитые люди, у которых нет вкуса…

Пусть это звучит не очень скромно, но именно этими фильмами – «Любовь и голуби», «Москва слезам не верит» – я останусь в памяти «и долго буду тем любезен я народу»… Но ясно и другое: «Ширли-мырли», и особенно «Зависть богов», сделанные гораздо более профессиональной рукой, не вошли в этот фонд народного кино, не выкристаллизовались. Как ни обидно, приходится это констатировать.

– По поводу «Ширли-мырли» можно поспорить…

– Да, я надеюсь, что, может быть, эта картина сделана с определённым опережением и время будет на неё работать. Там есть живой юмор, передана атмосфера безвременья, сумасшедших фарсовых 90-х, но всё-таки этот фильм не вошёл в народное сознание как нечто неотъемлемое, необходимое. А «Москва слезам не верит» вошла. Её персонажи стали почти родственниками, на них ссылаются, их цитируют, они присутствуют в жизни людей и даже служат примером. Вера Алентова обижалась, что у неё не самая выигрышная роль, что в первой серии её героиню заслоняет репризами героиня Ирины Муравьёвой, а во второй – появляется Гоша и перетягивает одеяло на себя. И я, кажется, нашёл верную формулу: у тебя роль-судьба, с тебя будут жизнь делать…

Тогда мне была непонятна истовая ненависть к «Москве слезам не верит» со стороны элитной интеллигенции. Люди просто не могли подобрать слов, чтобы выразить степень своего презрения к картине и быдлу, которое её смотрит. Для меня природа этой ненависти открылась значительно позже. Она была абсолютно социальной. Сидя на кухнях, интеллигенция договорилась между собой, что здесь, «в этой стране», жить нельзя. Я тоже активно участвовал в подобных разговорах, но я-то думал, как переделать жизнь к лучшему!

Читаешь сейчас мемуары апологетов перестройки, тех, кого можно считать нынешними победителями, и удивляешься: они просто тряслись от ненависти к стране. Они уверяют, что не принимали систему, но сквозь строки явственно проглядывает: они не принимали Россию, не принимали нацию, которая смирилась с безобразным социальным строем и с монстром Сталиным. Конечно, они не могли согласиться с картиной, которая доказывала: здесь можно жить, можно сделать карьеру, можно просто быть счастливым.

– Если препарировать произведение искусства, относящееся к категории народного, заглянуть внутрь, из чего состоит механизм, как работает?

– Это таинственный процесс, который можно объяснять только задним числом.

– Но общие критерии, родовые признаки «народности» должны быть. Можно предложить, например, такую версию – народное искусство утешает и вдохновляет…

– Однако в «Тихом Доне» эти составляющие практически не присутствуют. И даже в «Войне и мире». Сейчас кажется странным, но поначалу в этом романе увидели не столько его народность, сколько исторические несоответствия. Кажется, даже Денис Давыдов успел отметить недочёты: какой-то полк на самом деле не там дислоцировался. Но потом на «Войну и мир» стало работать время…

О Великой Отечественной войне не так много произведений, которые можно было бы назвать истинно народными. Мало кому удалось проникнуть в самую сердцевину явления, показать, что собой представляет народ-победитель. Твардовскому удалось. Конечно, «Василий Тёркин» – это вершина… Но вы знаете, я сейчас читаю в концертах Симонова, он вроде не самым крупным поэтом считается, но его военная лирика так пронзительна! И не только хрестоматийное «Жди меня». Война прошла через его судьбу, сплелась с любовью, отношениями с Валентиной Серовой…

Эти попадания есть у многих, может быть, в жизни каждого поэта случаются уникальные совпадения с пульсом жизни. У Гудзенко, например, два стихотворения просто великих: «Нас не надо жалеть…» и «Когда на смерть идут, – поют…». Два-три шедевра есть у каждого поэта, принадлежащего к военному поколению… А вот с военной прозой сложнее…

– Зато народных фильмов о Великой Отечественной множество.

– Видимо, этот гений народного искусства всё время находится в движении – сегодня он в литературе, завтра в музыке, потом в кинематографе. В первую очередь нужно вспомнить «Балладу о солдате» и «Летят журавли». Правда, картина Калатозова, на мой вкус, несколько манерна, хотя и стала прорывом с точки зрения изобразительной культуры. Были ещё фильмы второго эшелона, например, «Живые и мёртвые», замечательная картина Ордынского «У твоего порога»… Режиссёры, которые вернулись с фронта, помнили запах пота, крови и пороха, не могли соврать, у них получалось очень настоящее и сильное кино.

Великая Отечественная война стала невероятным подвигом советского народа. Кажется, что к этому подвигу нас вела вся тысячелетняя история России, к этому высочайшему моменту нашей жизни – Победе… Которой мы не захотели, не смогли воспользоваться. Уже через какие-то сорок лет мы получили развалившееся государство. Это итог Победы?.. Сталин не воспитал себе смену. Он был гений, никаких сомнений в этом нет, и тех, кто выполнял его приказы, мы тоже считали очень талантливыми людьми, но когда они оказались предоставлены сами себе…

В итоге советская система к середине 80-х уже была не готова отвечать на вызовы времени. Назрела смена парадигмы общественного развития, но перестройку, к нашему несчастью, возглавили фигуры некрупные, они всё свели к возвращению России в лоно так называемой европейской цивилизации. Свой собственный путь искать не стали…

Самое подлое в этой истории – несправедливость происшедшего. Разрушали страну те, кто делал карьеру на диссертациях о неизбежности построения коммунизма. С какого-то перепугу случайные люди оказались богачами. Теперь они вершат наши судьбы, да ещё и рассказывают, что раньше всё было устроено не так. Хотя сделали себе миллиардные капиталы на том, что построено, создано в советское время!..

Но я понимаю: обратного хода нет. Пусть много недовольных людей, но в СССР они уже не хотят. За право поехать на отдых в Турцию или Египет человек многим готов пожертвовать.

– Мысль о невозможности возвращения прочно внедрена в сознание, это – сложившееся общественное мнение.

– Мне кажется, такую мысль не внедрить, это уже выкристаллизовалось. У Кара-Мурзы, нашего выдающегося современника, одного из самых мощных мыслителей, объяснивших суть и смысл Советской Цивилизации, подмечено, что времена СССР очень много обязанностей накладывали на человека… Произошло развращение – какого чёрта вставать и идти на работу, если хочется быть хозяином своей судьбы, никуда не идти, а остаться дома и полежать. Новая власть продекларировала: живите как заблагорассудится, хотите на помойке питаться – питайтесь, хотите пробиваться – работайте. Но в массе своей люди вообще разучились работать. За нас работают гастарбайтеры.

– Когда деятель искусства декларирует свою политическую позицию, аудитории трудно её игнорировать. Кто-то из зрителей наверняка изменил своё отношение к вам… Как вы относитесь к этому обстоятельству?

– По отношению ко мне либеральная публика действительно относится крайне настороженно, потому что я не скрываю своих пристрастий и даже в конце 90-х говорил открыто, что голосую за коммунистов. В то время для либералов это было равносильно признанию в педофилии.

Вообще если говорить про наш клуб творческой интеллигенции, то его 90 процентов – на стороне либералов. С ними бесполезно спорить. Я многим предлагал почитать неотразимо логичного Сергея Кара-Мурзу, разящего юмором Владимира Бушина, полагая, что интеллигентный человек должен вникнуть в аргументацию оппонента. Я ведь в своё время изучал позицию и Яковлева, и Афанасьева, и Сахарова… Но либералы свой выбор сделали, их не сдвинуть с места. И они ещё называют ретроградами коммунистов!..

Поэтому что касается общения с коллегами: нужно либо находиться с ними в вечном конфликте, либо принимать такими, какие они есть, и категорически уходить от обсуждения политических тем.

– Как вы оцениваете то, каким предстаёт в современном кино русский мир? Откуда эта тяга к описанию дна, любованию чёрной стороной жизни?

– Слишком долгое время в разных формах декларировался тезис «стыдно быть русским» – истоки этой эстетики здесь. Вполне благополучные московские мальчики увлеклись описанием жизни бомжей, изучением психических аномалий – вплоть до некрофилии. Кроме того, появился адресат. На западных кинофестивалях особой популярностью пользуется любой позор России.

Вообще, как только возникают спектакль, книга, кино, оскорбляющие наш народ, сразу находятся люди, которые требуют поддержки этого произведения, настаивают на награждении и премировании…

С годами мне стало совершенно ясно: вступая на путь антисоветизма, ты непременно придёшь к откровенной русофобии. Человек, последовательно занимающий антисоветские позиции, неизбежно понимает, что эти взгляды народом не разделяются, и тогда он вынужден констатировать – народ не тот. С этим народом вообще ничего невозможно создать, это ошибка природы. Далее – чистый расизм: выкорчевать нужно этот народ, и только тогда человечество сможет двигаться семимильными шагами к счастью.

– Сейчас снимается множество антисоветских фильмов, в разных жанрах: эпосы, драмы, комедии, мюзиклы. Скажите как человек, знающий продюсерскую кухню: возможно сегодня снять просоветский фильм? С той же агитационной мощью, пропагандистской силой, что снимают антисоветское кино. Если бы нашёлся какой-то сумасшедший человек с мешком денег?..

– Теоретически – да. Общественный запрос на такое искусство существует. Если найдутся деньги, то проблем как будто возникнуть не должно, запускайся и снимай. И в принципе есть странные миллионеры, жизнь не так однолинейна… Но… Это будет происходить в атмосфере серьёзного морального давления со стороны не только политической элиты, но даже вашей собственной съёмочной группы. Например, у меня был документальный фильм о московских кладбищах в рамках проекта «Сто фильмов о Москве». Я снимал на Новодевичьем, у Кремлёвской стены. Нам разрешили съёмки в Мавзолее. А оператор отказался туда идти. Принципиально: не хочу оказаться рядом с этим чудовищем…

– Если бы вы могли сделать заявку некоему обобщённому образу сценариста, сочетающему талант Габриловича, Гребнева, Володина, какой бы попросили сценарий?

– Кого мне сейчас безумно не хватает для создания фильма, адекватного нашей сегодняшней жизни, так это замечательного и абсолютно незаслуженно забытого сценариста – Евгения Григорьева. Широкому зрителю он известен в основном по «Романсу о влюблённых». Мы с ним много задумывали в начале 90-х годов, но ничего, к сожалению, так и не осуществилось…

Пока медленно и мучительно придумываю историю в одиночку.

Главная до недавнего времени — да и ныне памятная — дата нашего праздничного календаря отмечается сейчас довольно забавным образом. Официальная формулировка гласит: на Красной площади проводятся шествие в честь парада, состоявшегося 7-го ноября 1941-го года. Формально это правильно: такой парад в тот день действительно был. Но наша власть стесняется сказать, а в честь чего, собственно, был парад. А парад был, как известно, в честь 24-й годовщины Великой Октябрьской социалистической революции.

Причём торжества в честь этого события — и тогда, и сейчас — вполне заслуженны и обоснованны. Ведь, как ни крути, а оно в значительной степени определило всю нашу жизнь на несколько десятилетий. В частности, современный анализ доказывает: без этой революции мы бы гарантированно проиграли войну, в ходе которой состоялся парад. Проиграли по очень простой и очень печальной причине, несколько раз обсуждённой в моих собственных публикациях и с коллегами: наша страна до этой революции с каждым годом отставала от большей части мира и отставала с каждым годом всё дальше.

Это может показаться странным, поскольку очень часто мы видим ссылки на статистику: до революции наша страна около четырёх десятилетий была на первом месте в мире по скорости развития экономики. Да, такие статистические данные действительно есть — но при этом наше отставание от других ведущих стран непрерывно росло.

Практически одновременно началось бурное хозяйственное развитие в трёх крупных странах. В 1861-м году в России отменено крепостное право, до того мешавшее развитию примерно трети населения — и развитие всей страны (а не только этой трети) резко ускорилось. В 1865-м году закончилась гражданская война в Соединённых Государствах Америки, причём в ходе этой гражданской войны отменено тамошнее рабство — в 1863 году, на два года позже, чем в России отменено крепостное право (а оно, честно говоря, далеко не рабство) — и там тоже ускорилось развитие. В 1870-м году почти все немецкие государства, кроме Австрии да всякой мелочи вроде Люксембурга да Нидерландов, объединились в Германскую империю: получился единый рынок с единой политикой — и там развитие тоже ускорилось. Начиная с этих ключевых моментов и до начала Первой мировой войны, по всем формальным показателям наивысшая скорость развития была в Российской империи. Но в то же самое время российская экономика в 1913-м году составляла меньшую долю от германской или американской, чем четырьмя десятилетиями ранее. Мы вроде бежали быстрее других — и в то же время от других отстали.

Почему так получилось? По многим причинам. Но главная из этих причин — в том, что экономика Российской империи в эти четыре десятилетия развивалась в основном на заёмные средства, и направлялись эти средства туда, куда нужно было нашим кредиторам, а не нам самим.

Например, за два десятилетия перед Первой Мировой войной на французские кредиты построено громадное количество российских железных дорог. По скорости их строительства мы ставили рекорд за рекордом. Но после революции нам пришлось в тех же районах, где строились эти дороги, достраивать новую дорожную систему. Ведь французы вкладывали деньги почти исключительно в дороги, идущие из глубины страны на запад — чтобы в случае войны мы могли как можно скорее перебросить свои войска к германской границе. А дополняющая эту сеть дорог, вытянутых по параллелям, сеть дорог, вытянутых по меридианам, построена уже в советское время. Потому что эта сеть дорог, вытянутая по меридианам, была нужна для развития нашей собственной экономики, а Франции развитие нашей экономики было совершенно не нужно, поэтому такие дороги она не финансировала.

Можно приводить ещё множество других примеров — но даже из этого единственного уже виден общий принцип: развитие на зарубежные инвестиции — это развитие в качестве придатка к источникам инвестиций, так что даже формально высочайшая скорость развития лишь усиливает отставание.

Так вот, то, что произошла революция — при всех её бесчисленных и зачастую очень тяжёлых побочных эффектах — привело к тому, что в дальнейшем, когда мы в конце 1920-х и начале 1930-х годов взяли зарубежные кредиты на новую индустриализацию, эти кредиты направлялись туда, куда было нужно нам самим, а не туда, куда было нужно нашим кредиторам. Поэтому наша страна развивалась не просто сверхбыстро, а ещё так, как нужно было нам — в частности, стала обороноспособной.

Что же касается революции в целом — последняя книга Егора Тимуровича Гайдара, вышедшая при его жизни, называлась «Смуты и институты». Она подробно рассмотрела причины того, что революция — даже если несёт прогрессивный заряд — сопровождается такими разрушительными явлениями, что плодами революции может всерьёз воспользоваться только следующее за нею поколение. Гайдар доказывал это, в основном, на примере революции в нашей стране. И попутно (не знаю, желая этого или нет) подробно показал: наша революция содержала в себе громадный положительный заряд: она несомненно повела страну по пути прогресса: те несчастья, которые часто и с удовольствием описывают критики социализма и революции вообще — именно те неизбежные побочные эффекты, которые он же сам исследовал, и после того, как эти побочные эффекты были преодолены, у нас страна действительно начала развиваться прогрессивным путём. Повторяю — это следует из труда Егора Тимуровича Гайдара, которого у нас нынче положено считать непререкаемым авторитетом в экономике и политике.

Далее, ещё одна существенная подробность. В рассуждениях о России, которую мы потеряли, обычно говорят о России образца 1913-го года — последнего благополучного года в нашей дореволюционной истории. Но, во-первых, в этом году уже было достаточно серьёзных внутренних противоречий, которые, в конечном счёте, и привели к революции. А во-вторых, что не менее существенно, Октябрьская революция произошла всё-таки не в 1913-м году, а в 1917-м. И произошла она после февральского государственного переворота, в ходе которого не только свергнута законная власть (причём свергнута, как выяснилось, под, мягко говоря, совершенно надуманным предлогом), но вдобавок к власти пришли такие деятели, на чьём фоне эта прежняя власть выглядела кристально честной, невероятно благородной и в высшей степени разумно действующей. По сути, именно в результате Февральской революции сложилась обстановка, подобная той, в которой Наполеон Карлович Бонапарт за сто два года до того — в 1815-м, возвращаясь с острова Эльба во Францию — сказал: «Корона Франции валялась в грязи — я поднял её своей шпагой, и народ сам возложил её на мою голову». По сути, тогдашний февраль — затея тогдашних белоленточников. И то, что за ними тогда стояли не американские советники, а английские — вовсе не делает их самих разумнее, честнее и способнее к управлению государством.

Собственно, интерес Англии тогда был очевиден.

Первая Мировая война поначалу складывалась весьма неблагоприятно для стран «сердечного согласия», включая Россию. Но уже к концу 916-го было ясно: у Германии практически не осталось шансов на победу. Уже было неизбежно вступление в войну Соединённых Государств Америки. Уже было совершенно очевидно дичайшее экономическое истощение центральных держав — Германии и Австро-Венгрии, находившихся практически в экономической блокаде (их союзники тут помочь не могли: Болгария не была заметным источником ресурсов, а Османская империя — при всей своей тогдашней обширности — бедна и почти лишена транспортных магистралей, так что не могла подпитывать старших партнёров). Уже было ясно: при грамотной тактике доигрывание партии гарантирует результат. Германия была в положении, в каком уважающий себя гроссмейстер останавливает часы, чтобы не тратить силы и время на совершенно безнадёжное занятие.

И вот тут стал на первое место вопрос о выполнении предвоенных обязательств. Ведь Россию втянули в эту войну не только требованиям расплатиться пушечным мясом по кредитам предыдущего двадцатилетия, но и обещанием передачи ей Босфора и Дарданелл. А это означало: Россия получала гарантированный свободный выход в Средиземное море. Вся южная часть Средиземного моря тогда представляла собой явные или неявные колонии Британии и Франции. Соответственно, Россия получала возможность бороться за влияние на эти колонии, более того, теоретически получала даже возможность вылазок к Суэцкому каналу — основной хозяйственной артерии Британии. Понятно, такое обещание по доброй воле не исполняют.

И вот тут на редкость удачно происходит государственный переворот, где совершенно очевидным образом замешана куча народу, любящего Британию побольше, чем родную Россию. Переворот, в результате которого Россия оказывается практически обессилена, ибо те самые механизмы, которые описал Егор Тимурович Гайдар, Британия и Франция уже успели ранее изучить на своём собственном опыте — и понимали, чем оборачивается любая революция.

Скажем, Николай Викторович Стариков утверждает: англичане финансировали Февральскую революцию. Я не уверен, что они её впрямую финансировали — но вряд ли можно сомневаться: они давали потенциальным революционерам множество полезных советов — как и почему свергать режим.

Так вот, Октябрьская революция — совершенно естественный акт противодействия тогдашнего народа тогдашним белоленточникам. Понятно, нынешние белоленточники люто ненавидят Октябрьскую революцию. Понятно, её так же люто ненавидят и наследники тогдашних британцев и французов, которым тогда народ, нашедший для выражения своих интересов большевистскую партию, обломал грамотные далеко идущие планы. Но так же понятно: для нашей страны эта революция стала спасением из того тупика, куда неизбежно заводит любой белоленточный переворот.

Остаётся надеяться: из нынешнего тупика, порождённого белоленточным переворотом 1991–3-го годов, мы сумеем выйти с учётом накопленного опыта — а значит, с меньшими побочными эффектами и с ещё лучшим результатом.