LaFemme: |
а вот слово слух режет |
Мне тоже слух режет, равно как и булоШНая, но.. факт есть факт
Скрытый текст
Произношение орфографического сочетания чн.
С давних пор существовало разное произношение чн: [шн] в словах бытовых, повседневных и [ч’н] в словах книжных, «высоких». Существовало также колебание в произношении многих слов с сочетанием чн. Со временем победило произношение, соответствующее написанию. Произношение [шн] на месте чн сохранилось в сравнительно небольшом количестве случаев, иногда как обязательное, чаще как допустимое.
Согласно нормам старого московского произношения в словах живого языка, в словах, многие из которых проникли в литературный язык из просторечия, на месте сочетания чн произносилось [шн]:
коне[шн]о, наро[шн]о, пустя[шн]ый и т. д.
То, что некогда [шн] произносилось значительно шире, чем теперь, видно из укрепления [шн] не только в произношении, но и на письме в таких случаях, когда смысловые связи с непроизводным словом, имевшем в своем составе [ч], ослабли или утратились,
дото[шн]ый, дото[ш]ен (и в произношении, и на письме) вместо этимологического доточный, доточен, фамилии Калашников, Кирпишников, Шапошников, Рукавишников, с сочетанием [шн] в произношении и на письме вместо этимологического чн, также Столешников переулок в Москве с [шн] вместо чн. Связь между произношением сочетания [шн] и живым разговорным, народным языком и до сих пор сказывается в том, что [шн] вместо чн произносится и даже иногда пишется в сравнительно новых для литературного языка словах некнижного происхождения, идущих из живого разговорного языка: двурушный, лотошник, городошник.
Однако в тех случаях, когда сохранение ч в сочетании чн поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию чн и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]:
да[ч’н]ый при дача, све[ч’н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д.
Всегда как [ч’н] сочетание чн произносилось в словах книжного происхождения:
беспе[ч’н]ый, поро[ч’н]ый, ал[ч’н]ый, цини[ч’н]ый, мра[ч’н]ый, ве[ч’н]ый и т. д.
Употребление [шн] на месте чн в старом московском произношении укрепилось как черта, соответственная значительной части русских диалектов, в особенности южнорусских. В дальнейшем под влиянием ряда факторов — правописания, значительного количества слов книжного язык, в которых на месте чн всегда произносилось [ч’н], а также под влиянием других диалектов, где также произносилось [ч’н] — произношение [шн] в литературном языке постепенно стало вытесняться произношением [ч’н].
В современном литературном произношении [шн] обязательно лишь в немногих словах, в ряде других слов оно допустимо наряду с [ч’н]. В остальных же случаях произносится [ч’н]. В настоящее время произношение [шн] вместо чн по старым московским нормам во многих ситуациях приобрело просторечную сниженную стилистическую окраску, а для ряда слов характеризует диалектную речь. Следует отметить, что в словах нового происхождения, в особенности в словах, появившихся в Советскую эпоху, произносится только [ч’н]:
маскирово[ч’н]ый халат, библиоте[ч’н]ый, посадо[ч’н]ая полоса и т. д.
Это говорит о реликтовом, остаточном характере старой нормы, о ее отмирании в литературном языке.
В современном русском литературном языке на месте орфографического чн произносится [шн], [шн’] в словах
коне-[шн]о, ску[шн]о, яи[шн’]ица, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, праче[шн]ая, горчи[шн’]ик, горяче[шн]ый
а также в женских отчествах на -ична:
Никити[шн]а, Кузьмини[шн]а, Ильи? ни[шн]а и др.
В ряде случаев произношение [шн] существует наряду с [ч’н], [ч’н’],
сливочное, молочный, копеечный, шапочный и т. д.
Нередко слышится [шн] в таких бытовых словах, как
двое[шн’]ик, трое[шн’]ик
в устаревших словах, обозначающих ушедшие из жизни понятия:
соба[шн’]ик, лаво?[шн’]ик
С давних пор существовало разное произношение чн: [шн] в словах бытовых, повседневных и [ч’н] в словах книжных, «высоких». Существовало также колебание в произношении многих слов с сочетанием чн. Со временем победило произношение, соответствующее написанию. Произношение [шн] на месте чн сохранилось в сравнительно небольшом количестве случаев, иногда как обязательное, чаще как допустимое.
Согласно нормам старого московского произношения в словах живого языка, в словах, многие из которых проникли в литературный язык из просторечия, на месте сочетания чн произносилось [шн]:
коне[шн]о, наро[шн]о, пустя[шн]ый и т. д.
То, что некогда [шн] произносилось значительно шире, чем теперь, видно из укрепления [шн] не только в произношении, но и на письме в таких случаях, когда смысловые связи с непроизводным словом, имевшем в своем составе [ч], ослабли или утратились,
дото[шн]ый, дото[ш]ен (и в произношении, и на письме) вместо этимологического доточный, доточен, фамилии Калашников, Кирпишников, Шапошников, Рукавишников, с сочетанием [шн] в произношении и на письме вместо этимологического чн, также Столешников переулок в Москве с [шн] вместо чн. Связь между произношением сочетания [шн] и живым разговорным, народным языком и до сих пор сказывается в том, что [шн] вместо чн произносится и даже иногда пишется в сравнительно новых для литературного языка словах некнижного происхождения, идущих из живого разговорного языка: двурушный, лотошник, городошник.
Однако в тех случаях, когда сохранение ч в сочетании чн поддерживается родственными образованиями со звуком [ч], написанию чн и по старым московским нормам соответствовало в произношении [ч’н]:
да[ч’н]ый при дача, све[ч’н]ой при свеча, ре[ч’н]ой при речка и т. д.
Всегда как [ч’н] сочетание чн произносилось в словах книжного происхождения:
беспе[ч’н]ый, поро[ч’н]ый, ал[ч’н]ый, цини[ч’н]ый, мра[ч’н]ый, ве[ч’н]ый и т. д.
Употребление [шн] на месте чн в старом московском произношении укрепилось как черта, соответственная значительной части русских диалектов, в особенности южнорусских. В дальнейшем под влиянием ряда факторов — правописания, значительного количества слов книжного язык, в которых на месте чн всегда произносилось [ч’н], а также под влиянием других диалектов, где также произносилось [ч’н] — произношение [шн] в литературном языке постепенно стало вытесняться произношением [ч’н].
В современном литературном произношении [шн] обязательно лишь в немногих словах, в ряде других слов оно допустимо наряду с [ч’н]. В остальных же случаях произносится [ч’н]. В настоящее время произношение [шн] вместо чн по старым московским нормам во многих ситуациях приобрело просторечную сниженную стилистическую окраску, а для ряда слов характеризует диалектную речь. Следует отметить, что в словах нового происхождения, в особенности в словах, появившихся в Советскую эпоху, произносится только [ч’н]:
маскирово[ч’н]ый халат, библиоте[ч’н]ый, посадо[ч’н]ая полоса и т. д.
Это говорит о реликтовом, остаточном характере старой нормы, о ее отмирании в литературном языке.
В современном русском литературном языке на месте орфографического чн произносится [шн], [шн’] в словах
коне-[шн]о, ску[шн]о, яи[шн’]ица, пустя[шн]ый, скворе[шн]ик, праче[шн]ая, горчи[шн’]ик, горяче[шн]ый
а также в женских отчествах на -ична:
Никити[шн]а, Кузьмини[шн]а, Ильи? ни[шн]а и др.
В ряде случаев произношение [шн] существует наряду с [ч’н], [ч’н’],
сливочное, молочный, копеечный, шапочный и т. д.
Нередко слышится [шн] в таких бытовых словах, как
двое[шн’]ик, трое[шн’]ик
в устаревших словах, обозначающих ушедшие из жизни понятия:
соба[шн’]ик, лаво?[шн’]ик
x