Опять Европейский и опять кавказцы

Необходимо отметить, что особое значение родства прослеживается на всех уровнях этнонимов. Примером тому может служить разграничение в дореволюционной России на государственном уровне этнических русских и других народов терминами "инородец", т.е. "иного рода, но свой. Российский", и "иностранец/иностранный" - "иноземный, чужеземный, принадлежащий другой стране, земле, государству; заграничный, заморский, не свой, чужой, неродной". Представление об особенности рода/породы и его детализации в этнониме сохранилось до наших дней не только на высоком — государственном — уровне, но и среди простого народа. Так, например, в д. Осиново Виноградовского района Архангельской области до сих пор существуют две семьи с особым прозвищем форки. Причем этот микроэтноним носят не все представители этих семей, но только те, у кого рыжие волосы и веснушки (особенно ценятся веснушки на спине как знак того, что солнце любит этого человека и он будет счастливым). «Когда форок родится, большую гулянку устраивают. Говорят: "Это наша порода!". А другие дети, не рыжие - это просто родственники, а рыжие - это особое родство.

Одним из ключевых понятий идентичности в России всегда был конфессиональный фактор, что, в частности, выразилось в семантическом тождестве понятий "русский" - "православный", окончательно закрепившемся созданием русского национального варианта восточной ветви христианства ("обрусения христианского вероучения и церкви", по Б. Грекову). Это национальное своеобразие становления христианства на Руси проявилось в ходе никоновских реформ, показавших возможность многообразия в рамках, казалось бы, единой православной веры.

Собор 1666 года не просто манифестировал разделение русской церкви на два лагеря, но, по сути дела, предсказал зарождение будущих ключевых ориентиров идентификации русского народа, во многом определивших позднейшее становление государственных национальных интересов. В самых общих чертах эти точки номинируются этнонимами немец (= бусурманин)/никонианин и "русский" (=- православный)/старообрядец. Это изначальная модель не раз подвергалась семантическим (и иным) трансформациям, но ее исходный смысл в целом остался неизменным.

С Божьей помощью гои примут более здоровый образ жизни, акцентирующий скромность и целостность — не то что это лицемерное христианство, чистое на вид, но испорченное в своих основах», — радуется раввин. Он объясняет, что христианство, будучи идолопоклонством, ведет к ненормальным крайностям: «или полный аскетизм и монашество, или радикальная западная вседозволенность». Зато ислам в гораздо большей мере «воспитывает для стабильной жизни в браке и созидании, в скромности и уважении к Богу».

«Даже если мы ведем войну против арабского мира за Эрец Исраэль, все равно ислам для нас лучше, чем христианство». И евреям следует молиться лишь о том, чтобы в процессе исламизации Европы не пострадали евреи.