Российская Арктика:проблемы,вероятные угрозы,эффективные решения

В чем секрет договора Медведева–Столтенберга о разделении северных «серых» зон?

Кто выиграл от Договора о разграничении морских пространств и сотрудничестве в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане между Россией и Норвегией?
Договор подписали 15 сентября 2010 года президент РФ Дмитрий Медведев и премьер-министр Норвегии Йенс Столтенберг в столице нашего северного рыболовецкого края Мурманске. Официальная пресса радостно сообщила об успешном завершении сорокалетнего спора вокруг «серой» зоны Баренцева моря. Отныне ее поделили между РФ и Норвегией, провели «четкую» границу, и это мудрое решение позволит поднять российско-норвежское сотрудничество на новую, более высокую ступень. «Это большой шаг вперед», – сказал Столтенберг. А Мед­ведев, отказавшийся прислушаться к мнению российских рыбаков, которые призывали его в открытых письмах не идти на поводу у норвежцев и не подписывать невыгодный для России договор, выразил уверенность, что укрепление «партнерских отношений» пойдет только на пользу рыбному промыслу. «Баланс интересов соблюден», – утверждают высокопоставленные российские чиновники. Согласны ли мурманчане?
Нашему корреспонденту Г.Платовой отвечает первый секретарь Мурманского обкома КПРФ, депутат Мурманской облдумы, ученый-океанолог, многие годы занимающийся вопросами северного рыболовства, Геннадий Васильевич СТЕПАХНО:


– Категорически заявляю: нет никакого баланса интересов! Я провел пресс-конференцию на тему «Правда и ложь о международном соглашении между Россией и Норвегией по разграничению морских пространств в Баренцевом море и Северном Ледовитом океане и вероятных негативных последствиях для России».
– И в чем правда договора?
– В том, что норвежцы медленно, но верно пытаются полностью сделать зону Шпицбергена своей. Этот так называемый спорный участок Баренцева моря российско-норвежская комиссия делила с 1991 года. Во времена Советского Союза советско-норвежская комиссия рассматривала этот вопрос 40 лет, что, впрочем, не мешало нам сотрудничать, спокойно заниматься рыболовным промыслом и геологоразведкой.
– Советское руководство не шло на такой передел?
– Да разве мог Громыко такое подписать, в ущерб нашим интересам? Да никогда в жизни! Наша страна кровью заплатила за каждый метр своей территории. А по договору Медведева–Столтенберга мы теряем ценнейший, стратегический, я бы сказал, участок уникального Баренцева моря. Там 5 районов различной юрисдикции. Один является российской экономической зоной, где установлены наши правила рыболовства. Второй – норвежский, где действуют их правила. Третий – район Шпицбергена, спорный, там норвежцы все время пытаются закрепить свои правила, а мы их не признаем, ссыла­ясь на договор 1920 года, по которому эта зона признана ничьей. Есть смежный участок, где наложились двухсотмильные зоны норвежская и российская. Он всегда был под юрисдикцией России и Норвегии. Но норвежцы настаивали на том, чтобы этот участок поделить. Предлагали – две трети отдать Норвегии, одну треть – России. Согласия достигнуто не было. Так продолжалось 40 лет. Возможно, продолжалось бы еще многие годы, если бы не заострившийся интерес к углеводородам.
– Что и подтолкнуло подписание договора?
– Да. Неукротимое стремление норвежской стороны разделить ничейную «серую» зону появилось, как только стало известно, что наши геологи нашли нефть и газ в Баренцевом море. На этом смежном участке моря открыто было газоконденсатное месторождение Свод Федынского. Ресурс его, по оценкам российских ученых, в 3 раза выше, чем у Штокмановского. Если Штокман – это 3 млрд кубических метров, то Свод Федынского – не менее 9. И территориально это месторождение более привлекательно для норвежцев.
Судите сами. Сельское поселение Териберка (Мурманская область, на берегу реки Териберки) находится в 500 км от Штокмана. От него к этому населенному пункту должна выйти газовая труба. Там строятся дорога, подъезды, куда будут подходить танкеры для загрузки углеводородами. В Териберке должен появиться завод по сжижению газа. Это все затратные проекты. И освоением Штокмана сейчас занимаются три компании – российский Газпром, французская Total и норвежская Statoil. Примечательно, что российская сторона уже серьезно вложилась. А норвежцы до сих пор не выделили ни одной копейки. Мы предполагаем, что у них иные расчеты. Они уже прикинули, что от Свода Федынского до норвежского Киркенеса – всего 100 километров. В 5 раз короче, следовательно, его освоение обойдется дешевле. И случайно ли, что перед подписанием договора с норвежцами стройки у Териберки затихли? Видно, начнутся новые согласования.
– Странно наблюдать, как на месторождения, открытые советскими геологами, набросились разного сорта бизнесмены, ведут выгодный для себя торг, не считаясь с интересами своей страны. В этом и заключается провозглашенная «модернизация»?
– Модернизация – лишь слова. Наши реформаторы не занимаются развитием передовых технологий. Вместо того чтобы производить в своей стране современное оборудование хотя бы для освоения месторождений с углеводородами, разведанных советскими геологами – сейчас-то и геологии нет, – наши деятели отдают в разработку за некую плату свои недра тем, у кого есть необходимая современная техника.
– Договор от 15 сентября делает явью норвежскую мечту об освоении богатейшего в мире Свода Федынского, открытого русскими?
– Да. Потому они и считают договор своим прорывом. И не собираются на этом останавливаться. Если раньше норвежский министр иностранных дел заявлял, что его страна видит в Баренцевом море свой приоритет, то теперь добавляет, что приоритет простирается в сторону Северного Ледовитого океана, и вообще – на всю Арктику. Нам говорят: у вас – ресурсы, у нас – новые технологии. Российский нефтегазовый бизнес с такими условиями согласен. И под эту сурдинку проведена линия не только в смежном участке, а дальше до Северного полюса, к зоне полярных владений РФ, что закреплено соглашением 1926 года. А по договору Медведева–Столтенберга, на все, что западнее проведенной линии, разграничившей смежные участки и зоны полярных владений, юрисдикция России не распространяется.
– Но линию уже назвали «четкой», «справедливой», «необходимой».
– Для норвежцев – да. Они получают не только зону Шпицбергена, не только смежную территорию. Они получили преимущество на двухсотмильном участке и устанавливают там свои правила, вводят режим бестралового промысла. Они знают, что делают. У них современный рыболовецкий флот, они на 97% ловят рыбу ярусами. А мы на 95% ловим рыбу тралами, и всего 5% – ярусами. После этого договора норвежцы могут наших рыбаков за траловый вылов выгонять из двухсотмильной территории, богатой рыбой. Они еще вводят ограничения по вылову молоди трески, сайды, пикши. Это для наших рыбаков неприемлемо. У них нет средств на замену оборудования. Как тут не вспомнить советские 50–60-е годы, когда рыбакам Косыгин отдал 6 тонн золота, чтобы мы построили корабли, и не только себе, но и полякам, немцам, французам, голланд­цам. А сейчас у нас флота нет. И денег не дают. Путин еще говорит, давайте строить на наших верфях. На каких верфях? Деньги-то уходят в федеральную объединенную судостроительную корпорацию, которая качает проценты, и все. Мы за эти годы совершенно обнищали, в разы меньше ловим рыбы, чем в советское время. А при новых норвежских правилах вообще останемся ни с чем.
– Как рыбаки реагируют на договор?
– Возмущены. Особенно тем, что поделили не только «серый» участок, но еще и провели линию выше, в сторону Северного полюса, в зону полярных вла­дений РФ. Линия Медведева–Стол­тенберга, по мнению рыбаков, круче линии Шеварднадзе–Бейкера. Теперь в выражении, которое произнес наш ученый В.К.Зиланов: «Делить нельзя сотрудничать», можно поставить запятую после слова «делить». Голос рыбаков утонул в тайнах глобального передела недр. Нам сказали: что там, ребята, ваша рыба? Здесь такие ресурсы открываются – нефтяные, газовые и прочие.
Мы протестовали, писали письма президенту, в МИД. Никто не откликался. И приезд Мед­ведева в Мурманск держался в секрете. Обычно такие визиты сопровождаются шумихой. А тут все было тихо. Они явно боялись, что народ выйдет в гневе на улицу… Мы, во всяком случае, готовились выставить свои пикеты по пути следования президентского кортежа.
– Норвегия – член НАТО. Просчитан ли в договоре вопрос о безопасности России? Если Норвегия расширяет свою зону влияния в Баренцевом море, то и
НАТО может прийти… Хотя до этого у нас много говорилось о том, что Арктика должна быть свободна от военного присутствия.
– Боюсь, что эта сторона дела зависит уже не от тех, кто подписывал договор. Мы с коллегами это обсуждали. Решает сегодня всесильная рука оттуда… Мы даже задумались, с кем нам лучше договариваться по Баренцеву морю: с Норвегией или с американцами? И случайно ли, что накануне подписания этого договора американский фрегат побывал с недельным визитом в Мурманске? О чем и с кем шли переговоры – неизвестно.
– А что хотят США?
– Думаю, все упирается как раз в присутствие НАТО. Наши пока говорят, что не будут никого сюда пускать. Но мало сомнений в том, что НАТО откажется приблизиться к нашим северным берегам.
А ведь в годы Великой Отечественной войны это была зона всех караванов вражеских, которые мы отбивали ценой многочисленных жизней. Все Баренцево море нашпиговано затонувшими судами. Бои шли до Новой Земли, до сих пор конвойные суда тех времен вытаскивают прямо на выходе из Кольского залива. Эта зона дает возможность натовцам совсем близко подходить к нашим территориям. Это однозначно.
– А норвежцы позаботятся, чтобы такие смельчаки, как капитан Яранцев, не смели даже в мирных целях заходить в смежные воды?
– Да, договор развязывает руки нашим «партнерам» на любые действия. Судьба Валерия Владимировича Яранцева показательна в этом плане. Для простых мурманчан, особенно рыбаков, он – живая легенда. В 2005 году свой «Электрон» он уводил от норвежского преследования из зоны Шпицбергена, того самого анклава, который подвергся переделу. За ним гнались 4 норвежских корабля береговой охраны. От погони ушел, но чуть было, по требованию норвежской стороны, не был осужден. Бросили его тогда все – мидовцы, чиновники от рыбной отрасли. Поддерживали мы, коммунисты, и рядовые рыбаки. В то время я возглавлял Союз рыбопромышленников Севера. Мы добились того, чтобы его не судили. Он вступил в нашу партию и в прошлом году был избран мэром красной Териберки… Это была такая пилюля для губернатора прежнего и нынешнего! Как это красный мэр возглавляет Териберку… Село поморское, упадок, беднота. Но туда же идут Газпром, труба газовая и так далее. А мэр Яранцев – неугомонный, непослушный. По линии мазута откаты не дает. Да еще сельская котельная сгорела, частная. Трудно было ее восстанавливать. Но восстановил. Отремонтировал внутридомовые сети, линии электропередач, водоснабжения. А ему говорят: ты нарушил 94-й закон, надо было все решать через конкурсы. Но какие конкурсы? Когда их проводить? Северное лето слишком короткое, успеть все надо, пока тепло. Сейчас Путин разрешил восстанавливать сгоревшие села, дома без учета 94-го закона, лишь бы успели до зимы. Яранцев был в такой же ситуации. Но ему пришили сначала халатность, теперь шьют злоупотребление служебным положением... Пока он еще не отстранен, есть 10 дней для подачи кассации в областной суд. Но все делается по уговору, дана команда «фас» от областного правительства. Териберка стала привлекательной территорией, а Яранцев – не свой для рыночников. Мы его, конечно, в обиду не дадим. Но решение суда уже назвали вторым подарком норвежцам. То, что им не удалось, делают наши… в угоду норвежцам, дополнительно к договору.