В маленьком итальянском городке Монтемарчиано близ адриатического побережья
В маленьком итальянском городке Монтемарчиано близ адриатического побережья
- Пища здесь очень пресная, - отрешенно заговорил Вальтер Литвиненко, помешивая крупу ложкой. - А я люблю кислую еду. Капустка квашеная у меня кончилась. Селедочки здесь нет. Мечтаю поесть московскую булку с кефиром. Хлеб здесь очень дорогой, в Москве не так, в Москве дешевле. Мы русские другие совсем. Я сделал гречиху – и ем с удовольствием. А макароны мне не нравятся. Здесь макароны едят совсем бедные, когда ничего нет.
Богатством здесь не пахло. Стоявший передо мной небритый человек с осунувшимся лицом, опустившийся, судя по обстановке, на самое дно бесславной эмиграции, был мало известен на родине. Его имя редко всплывало в российских СМИ, освещавших загадочную смерть Александра Литвиненко, отца бывшего сотрудника ФСБ не показывали центральные каналы, его не приглашали на ток-шоу… Зато на Западе Литвиненко-старший был нарасхват. Интервью с ним опубликовали, пожалуй, все британские газеты, фильмы с его участием показывали в прайм-тайм крупнейшие телеканалы. Перед камерами Вальтер Литвиненко по-дружески общался то с Борисом Березовским, то с Ахмедом Закаевым. Все эти годы с нездоровым энтузиазмом одержимого он обвинял российские власти в убийстве сына. Однако когда «полониевый скандал» стал мало интересен большой публике, о нем все забыли, включая богатых покровителей. А в конце прошлой недели он внезапно покаялся в эфире 1 канала, попросив прощения у России.
Богатством здесь не пахло...
Богатством здесь не пахло...
Фото: Александр КОЦ
Вальтер Литвиненко открывает ставни балкона. Дневной свет проникает в давно соскучившуюся по генеральной уборке гостиную. Вальтер прямо со сковородки медленно расправляется с гречкой, садится на диван, кладет ноги на кресло, кутая их в одеяло, и накрывается белой женской пуховкой: «Любочки моей пальтишко, - дрожащим голосом поясняет он. – Умерла Любочка, ей теперь не надо. А с пальтишком она как будто со мной». Каменный пол клещами вцепляется загробным холодом в ноги сквозь толстую подошву зимних ботинок.
- Как вы здесь живете?!
- Три месяца уже не мылся, - пожимает он плечами. - Вот сейчас вшей распущу, и будет сыпной тиф в Италии.
Странный привет из Интернета
По дороге в итальянскую глубинку я изучал своего будущего собеседника, читал его статьи, интервью... Листая страницы поисковика, наткнулся на Живой журнал Вальтера Литвиненко в Интернете. Еще в конце прошлого года он обратился «к мировой общественности» (орфография и пунктуация сохранены): «Сейчас уже декабрь месяц, холодно в квартире температура такая же как и на улице. Денег не хватает заплатить за квартиру, уже не плачу 2 месяца, хозяин ругается, грозит выгнать. Свет мне отключили за неуплату. Куда не обращался, везде администрация чиновников стоит твердо на ногах и помощи никакой я ни от кого не имею. Непонятно: то ли слишком бережливые, то ли бояться Путина. Жена моя не выдержала этих спартанских условий жизни, похоронил в живописном месте на кладбище в Сенигаллии. Думаю, что итальянские чиновники с нетерпением ждут и моего конца…»
Тексты в дневнике изобилуют оскорблениями в адрес российской власти, что называется, «ниже плинтуса». На фоне графомании, наполненной маниакальной ненавистью и презрением, недавнее открытое письмо Березовского Путину впору вешать в Парижской палате мер и весов как эталон дипломатии и такта.
«…Россия сейчас большее зло, чем в те времена, и от неё необходима более деятельная защита, чем ПРО. Россию просто необходимо заставить стать лояльной страной. А россиянам нужно подумать! Где место России в мире…
…Сегодня я предупреждаю вас, каждого, кто бросит за Путина свой бюллетень в урну: своим выбором вы ставите себя и свою семью, в положение заложников. Не жалеете себя, пожалейте своих детей…»
Эти пассажи датированы уже 27 января, то есть, опубликованы за несколько дней до сенсационного раскаянья. Однако компьютер в этой квартире даже представить сложно. А если он и уместился бы среди хаотично расставленных стопок книг и картонных коробок, без электричества был бы просто нелепой деталью депрессивного интерьера. Быть может, кто-то чувствовал, что проект «отец жертвы кровавого режима» засбоил, и выложил в блог автора старые тексты, пытаясь вновь из несчастного старика сделать медийную фигуру?
- Людям хочу сказать: «Не верьте ни хрена Западу. Нечего тут искать и ловить. Свою страну стройте, стройте так, как Столыпин хотел», - взгляд Литвиненко становится осмысленным. Он уже не напоминает старого безумца. - Путин это делает. Больше некому. Путин сделает так, что Россия будет кормить и Европу. Я вижу это, я телевизор, смотрел, пока свет не отключили. Но я видел, как Владимир Владимирович молился. В рубашечке такой, по-крестьянски… Очень хочется вернуться на родину.
Брат Ахмед
- Давно у вас появилось такое желание?
- Жена всегда ностальгировала. Люба очень хотела домой. Иной раз заплачет, в Россию просится. А я говорю, мол, куда ж мы поедем, что нас там ждет? Мы же порвали с родиной. Детей не раздражай. Она замолчит.
- А сейчас сами хотите…
- Ну вы знаете. Вот думаю, приеду на вокзал и что, бомжевать идти? Здесь хоть постель есть какая-то, а там что? Пенсию сразу не дадут, ее выбивать надо. У меня ж прописки даже нет. Да к тому же я столько грязи на Владимира Владимировича лил, он скажет: «Что ты приперся сюда? Ты тут нужен? Родину бросил – езжай, откуда приехал». Вот эта неопределенность угнетает. Надеюсь только на великодушие. Мне что в Путине нравится – он не оставляет своих друзей. Нет такого, что кого-то выкинул, кого-то забыл. Все при деле. Да что я сейчас буду дифирамбы петь. Скажут: «Паразит, столько гадостей наговорил, а сейчас запел». А я сейчас завидую тем, кто у него в друзьях.
Литвиненко: "Вот думаю, приеду на вокзал и что, бомжевать идти? Здесь хоть постель есть какая-то, а там что?"
Литвиненко: «Вот думаю, приеду на вокзал и что, бомжевать идти? Здесь хоть постель есть какая-то, а там что?»
Фото: Александр КОЦ
- Вы в свое время Березовского другом называли…
- Да, он мне сказал: «Вальтер, ты друг, можешь называть меня просто Борисом».
- Да что ты его слушаешь, - вступает в разговор приехавший со мной младший сын Вальтера Максим.
- Ну а что, если он друг? Ну не получилось у Вальтера, быстро эти деньги за два года разошлись, - старик, говоря о себе в третьем лице, сам заводит финансовую тему.
- Да сколько там денег было? Долги раздали. А Гольдфарб сейчас говорит про какие-то шестизначные цифры. Не было таких денег.
- Шестизначные суммы?
- Да.
- Вот врет. Да пошли они на хрен, не хочу о них даже разговаривать. Если так, то это скоты просто. Пусть Гольдфарб посидит здесь со мной рядом. Я что, в карты эти деньги проиграл? Гусь свинье не товарищ. На копейку помог, а кричит на рубль. Были бы шестизначные суммы, я бы здесь лежал и замерзал что ли?
Взгляд Литвиненко снова тускнеет и становится безразличным. Он рассказывает, как целыми днями сидит на диване и прорабатывает в голове свои «изобретения»: «Вот придумал, как мир от наркомании спасти. Государства должны объединиться и через ООН и централизованно закупать наркоту у Афганистана и Пакистана. Наркотик распределяется между диспансерами. Хочешь лечиться – лечись, не хочешь – колись в профилактической палате. Искололся, умер, похоронили с почестями. Зато он не бегает, милиция за ним не гоняется, он никого на иглу не сажает…»
- Вы помните, как вас в Европе встретили? – пытаюсь вернуть Вальтера «на Землю».
- Там есть один порядочный человек, перед которым мне теперь неудобно и стыдно, - снова оживляется он. - Это Закаев Ахмед. Он настоящий, мы с ним как братья. Хотя сейчас он наверняка думает, что я его предал. Ужас, как все переплелось. Я не хочу плохо говорить о человеке. Когда я приехал, Саша умер. Я к Ахмеду ушел на дом. В Сашиной квартире все было поражено полонием. Ахмед меня кормил, костюм хороший мне купили, чтобы было в чем на похороны идти. Он же мне другую помощь оказывал – 10 тысяч дал мне, не помню – то ли долларов, то ли евро. Я купил себе компьютер, зятю деньги отдал за машину. У меня против них ничего нет, что я буду от одной ненависти к другой лезть.
«Луговой не причастен»
- О какой ненависти вы говорите? Вас же просто втянули в антироссийскую пропаганду.
- Я этого не чувствовал. Если бы хоть чуть-чуть почувствовал, не полез бы в это дело. У меня все проекция света, пропущенного через лупу, сконцентрировалась в одну точку – смерть сына. Сын по тюрьмам сидел, его преследовали, он бежал… У меня появилась ненависть, а это страшная вещь. Ведь что такое Бог – тройственный союз Отца, Сына и Святого духа. Это любовь. Когда она заменяется ненавистью – это бесовщина. Вселился бес в человека, и ничего он не видит, кроме ненависти. И тут начинаешь, особенно если фантазия развита… Напишешь все, что угодно. Отсюда и появляется: «Вор! Негодяй! Мерзавец! Окружил себя жуликами!» Понимаете? Я пошел в церковь, один раз исповедовался, второй… Но чувствую, душа не на месте. Я ж психиатр, понимаю, что-то не то. Батюшке говорю: «Избавь меня от ненависти, я просто сжатый комок нервов». А он на меня смотрит и говорит: «Бог судья». Как просветление наступило. Я начал другими глазами на Путина смотреть. Я бы на месте Бориса Березовского вернулся в Россию. Думаю, что Владимир Владимирович его не тронет. Борис Абрамович, между прочим, умный человек. У него математический склад ума. Он мог бы очень помочь стране. Вот если бы было единство противоположностей – был бы толк.
Предательски пищит диктофон, требуя сменить батарейки. В пронизывающем до костей холоде квартиры-склепа они разрядились всего за 20 минут.
- Смерть сына вы тоже переосмыслили?
- Как вас, говорите, зовут? – в четвертый раз спрашивает Литвининеко. – Тоже Саша? Он был большой умница, отличный сыскарь. У него интеллект был высокий. Сейчас я конечно многое переосмыслил, понял главное. Возьмите этого Лугового. Чтобы отравить человека полонием, нужно полсахарной крупинки этого вещества. Этой дозы достаточно, чтобы отравить сотню человек. Страшно ядовитый продукт. Пришли отравить, насыпали на себя, потом наследили в самолете, да по всему своему маршруту следования посыпали направо-налево полонием… Не верю. И эти сомнения у меня появились, после того, как с батюшкой поговорил. На Андрея (Лугового) тоже я столько грязи вылил. Хотел бы сейчас с ним поговорить, я уверен, что не причастен он к Сашиной смерти. Сейчас, когда ненависть не мешает трезво мыслить, я это понимаю. Зачем травить, а потом оставлять такие следы? Думаю, что за Андреем специально кто-то шел и оставлял следы полония. Кто – это серьезный вопрос, не хочу фантазировать.
- Высказывалась версия, что сам Березовский отравил, чтобы подставить Путина.
- Да Борис Абрамович бедненький там сидит и трясется за себя. Зачем ему кого-то еще травить. Тем более его Саша от верной смерти дважды спас. Такой подлости не бывает. Березовский не подлый человек, он порядочный. Помяните мое слово, рано или поздно они сойдутся с Путиным. Эх, если бы можно было выбросить все, что я писал о нем. Там много злобы, грязи… Пользуясь случаем хочу сказать: Владимир Владимирович, извините пожалуйста. Конечно, трудно такое простить, в течение многих лет я его обгаживал, как хотел.
А ведь когда-то Вальтер Литвиненко (справа) вместе с невесткой Мариной (в центре) были закадычными друзьями Березовского.
А ведь когда-то Вальтер Литвиненко (справа) вместе с невесткой Мариной (в центре) были закадычными друзьями Березовского.
«Березовский дал 50 тысяч»
- Вам кто-то указывал, что говорит, о чем писать?
- То-то и оно, что сам я все это творил. Западные журналисты знали, что я буду нести, вот и обращались за интервью. Им нужен был тот, кто будет ругать Путина, и они шли ко мне. Если бы я Обаму критиковал, они бы это не публиковали.
- Значит все-таки вас использовали?
- Это не использование. К перетягиванию каната привлекают тех, кто покрепче. Раз говорит – хорошо, говори больше. Если б на Обаму начал лить грязь, никому я интересен бы не был. А Путина можно.
- Вы получали за это деньги от журналистов или Березовского, Закаева?
- Нет. Ахмед сам небогато живет. Я кстати как-то спросил его, как он относится к Кадырову.
- А Березовский?
- Ну вот Борис один раз 50 тысяч дал, второй раз 10 тысяч. Все, больше не платили. Он дал не за то, что я говорил, а как нуждающемуся. Я ему сейчас звонил несколько раз, но у него времени нет со мной поговорить. Я не денег хочу, а чтобы он помог мне с местными чиновниками разобраться. Чтобы хоть пособие дали, а то сижу на шее у детей. У сына двое детей, он пашет как проклятый поваром, с кухни не вылезает.
Вальтер Литвиненко снова уходит в себя. Пока я в очередной раз меняю батарейки в «продрогшем» диктофоне, он снова говорит о своих «изобретениях»: «Надо сейчас автогоны делать, чтобы машины ходили по рельсам. Это мое изобретение. Их три вида. Межконтинентальные, городские и сельские. На платформе машина по рельсам доезжает куда надо и там уже передвигается по асфальту. Автогон на электричестве, это экономит средства. Нефть рано или поздно закончится. 21 век – это век автогонов. Лежу в темноте и думаю об этом». Непонятно, то ли это психологический блок, с помощью которого пожилой человек отгораживается от мира, то ли прием психиатра – попытка увести от неприятной темы…
- Как вы узнали, что Александр сотрудничал с британскими спецслужбами?
- Да недавно совсем, мне дочь позвонила и рассказала. Я знал, что он консультировал Скотланд ярд по уголовникам из Восточной Европы. Но Ми5 или Ми6... Разведчик, который перешел на другую сторону – это предатель. В таких случаях расстреливают, просто друзья расстреливают. «Я тебя породил, я тебя и убью» - так ведь у Тараса Бульбы? Скрылся от режима, сбежал из страны – сиди, помалкивай. И другое дело – взять и предать страну, интересы своего народа. Конечно, у меня внутри где-то теплится надежда, что не совсем все это так. Может он им помогал уголовников ловить.
- Уголовниками занимается Скотланд Ярд и Интерпол, - снова вступает в разговор Максим. – А Ми6 – это разведка.
- Да, это разведка, - вздыхая, соглашается Вальтер.
Он вообще довольно легко со всем соглашается. Этим и пользовались «друзья» в Лондоне, зомбируя и натравливая старика, потерявшего любимого сына. Вальтер так и не понял, что они и были основными бенефициарами пламенных выступлений Литвиненко-старшего. А после смерти жены он лишился последней опоры, связывающей его с безрадостной действительностью. Страшно представить, что чувствует одинокий старик, изо дня в день сидящий в темноте наедине со своими мыслями. Тем более, что дети не горят большим желанием поселить слегка «поехавшего» отца к себе. На абсолютного безумца, как бы этого кому-то не хотелось, он все-таки не тянет. От сумасшествия врача-психиатра, как ни странно спасла только Вера.
- Представьте, что кто-то дал вам сейчас достаточно денег, чтобы оплатить все счета и безбедно жить в Италии, - спросил я его перед уходом. – Не передумаете?
- Денег мне никаких не надо, - вздохнул Вальтер Александрович. - Ни от Запада, ни от Путина. Плохо когда человек голодный и холодный. Вот сейчас это для меня пытка – замерзать. Но значит так Богу угодно. А от Путина я хочу только одного. Мне очень стыдно, простите меня, пожалуйста
.
Монтемарчиано, Италия.
x
Феня. История лубви
12 years
его.
политических репрессий в России.
. Сейчас Вальтер не нужен", - говорит он.
,Хатха насоздавал тем славящих режим и теперь это ..вно на плаву держит постами про одно и то же . 
Dark mode