Пожар в кафе в Перми

Ни совести

Естественной реакцией на крик «пожар» в закрытом помещении является стремление протиснуться к выходу как можно скорее. Если все находящиеся следуют исключительно этому порыву, то давка неизбежна. В клубе оказался лишь один выход (второй, пожарный, был завален хламом, а окна забиты). На видео хорошо видно, что люди были вынуждены протискиваться к выходу через одну створку дверей. Количество пострадавших могло бы быть меньшим, происходи эвакуация более упорядоченно: как минимум, это позволило бы открыть вторую створку дверей (фраза «дверь открывайте» звучит на видео несколько раз), а как максимум — дать преимущественное право выхода наиболее уязвимым, женщинам. Показательно, что доля женщин среди погибших свидетельствует, что ни о каких попытках соблюсти принцип lady is first речи явно не шло.

Для упорядочения эвакуации собственными силами необходимо доверие между оказавшимися в западне: я сейчас отказываюсь от попыток идти по головам, потому что верю, что те, кому я помогаю, приложат все усилия, чтобы затем спасти меня. Социолог Марк Грановеттер сравнивает в этой связи пожар, вспыхивающий на вечеринке, участниками которой являются хорошо знакомые друг с другом люди (члены семьи или друзья, например), и пожар в общественном месте, где рядом оказываются совершенно посторонние люди. Вероятность паники в последнем случае существенно выше, чем в первом, — семейно-родственные и «сетевые» связи помогают побороть первоначальный порыв ринуться к выходу любой ценой.

Участники вечеринки в большинстве своем не были абсолютно чужими друг другу людьми. Они были в основном сотрудниками клуба, их родственниками и знакомыми: вечеринка была своего рода корпоративом, посвященным семилетию клуба. Однако опыт 90-х научил многих из нас, прежде всего из наиболее широко представленных в «Хромой лошади» поколений (средний возраст пострадавших и погибших — 32,3 года, т. е. начало их сознательной жизни пришлось на реформы 90-х), не рассчитывать на кого-либо в сложной ситуации, кроме самих себя. Мы четко усвоили: другие не помогут, а при возможности утопят. Для людей, впоследствии проживших длительное время за границей, этот агрессивный индивидуализм россиян бросается в глаза. Вот, например, цитата из «Ножика Сергея Довлатова» Михаила Веллера (который в 90-е оказался за границей, в Эстонии): «Шизеешь <...> от агрессивной ауры толпы, где каждый собран за себя постоять». Вот и постояли — каждый за себя.

Ни власти

Если люди не доверяют друг другу, то еще остается надежда на власть, на тех, кто может в трудную минуту взять на себя руководство действиями, упорядочивая выход из охваченного пламенем помещения. В общем, если 90-е начисто отбили у нас стремление доверять друг другу, то последовавшее за ними десятилетие проходит под знаком тщательно культивируемой надежды, что в случае чего всегда можно положиться на власть.

Видео показывает человека, в чьих руках была в эту ночь власть, — ведущего вечеринки. Его поведение тоже во многом типично. Среди черт тех, в чьих руках оказывается власть, мы меньше всего удивляемся цинизму. «Дамы и господа! Мы горим!» — восклицает ведущий уже после того, как потолок из прутьев был полностью объят пламенем, как будто так и задумано по сценарию. Приглашение к выходу (но не инструкции, как сделать его более упорядоченным) звучит лишь тогда, когда до кромешной темноты и полной паники остается менее 40 секунд. Мелькают на видео и другие наделенные властью лица — секьюрити клуба, которые, впрочем, только мешают выходу, вместо того чтобы его организовывать.

Еще больше представителей власти осталось «за кадром». Например, те, кто проверял клуб накануне и «вошел в положение» относительно отсутствия второго выхода. Вряд ли визит в любое другое общественное место окажется значительно безопаснее до тех пор, пока пожарная (равно как и санитарная, экологическая — список можно продолжить) инспекция будет оставаться простым подспорьем представителям власти в решении их собственных задач: от незамысловатых разовых взяток до напоминания о необходимости оплатить «входной билет» на рынок или вообще пересмотреть свое поведение (как в случае двухлетней давности в Европейском университете в Санкт-Петербурге).