Икона. Где должна она быть?! О вере

В наше время и в наш век "для большинства людей религия превратилась в невыносимое архаичное убежище"1, а люди уже не воспринимают всерьез ни Бога, ни Сатану. Это происходит из-за того, что они начали воспринимать обоих исключительно в качестве реальных фигур, как внешних существ, чье существование не может быть адекватно доказано. То же самое, конечно же, относится к их соответствующим царствам, Небесам и аду, чье время и место не сейчас и не здесь. В действительности, мы сами отсрочили "царство на небе и на земле", думая о нем как о материальной Утопии, которая, как мы наивно полагали, должна быть реализована посредством одной или нескольких "пятилеток",

совершенно забыв о том, что концепция бесконечного прогресса - это гонка "в вечном поте лица твоего"2 - фраза, которая скорее вызывает мысль об аде, чем о рае.

Это означает то, что мы выбрали нынешний ад вместо будущего рая, который останется нам неведом.

Однако согласно доктрине, которую мы хотим рассмотреть, "царство небесное внутри человека", здесь и сейчас. Как часто говорил помимо всех прочих Якоб Беме, "рай и ад повсюду, они тянутся по всей Вселенной... Ты находишься соответственно либо в раю, либо в аду... В самой душе царит либо рай, либо ад"3, и ей нельзя сказать "отправляйся туда-то", когда тело умирает. Возможно, здесь можно найти решение проблемы Сатаны.

Уже давно известно, что идея "фигуры" Сатаны, главы множества "падших ангелов" вызывает множество затруднений: даже в религии, возникшей из манихейского "дуализма". В то же самое время, если предположить, что что-то не является Богом, тогда бесконечность Бога оказывается ограниченной и конечной. Кроме того, является ли "он", Сатана фигурой или только "персонификацией", т.е. обусловленной личностью?4 Кто "он" и где? Он змей или черт, есть ли у него рога или же ядовитый хвост? Может ли он быть искуплен и возрожден, как полагали Ориген и мусульмане? Все эти вопросы связаны друг с другом.

Несмотря на то, что предельную истину "дуализма" вполне можно отвергнуть, нечто вроде дуализма логически неизбежно в отношении любой практической цели, потому что мир во времени и пространстве - это можно описать словами или математическими символами - должен быть одной из противоположностей, одновременно количественной и качественной, например, длинным или коротким, добрым или злым. Если бы это было иначе, то мир, лишенный этих противоположностей, был бы миром, из которого исключена возможность выбора и потенциальность действий. Это бы был мир, в котором человечески существа вроде нас не смогли бы существовать. Для тех, кто считает, что "Бог сотворил мир", такие вопросы как "Почему он допустил в нем существование зла или же того Зла, в котором персонифицируется все зло?" совершенно бессмысленны. Точно так же можно было бы спросить, почему Он не сотворил мир без измерений или же без временной последовательности.

Вся наша метафизическая традиция - христианская и другие - утверждает, что "внутри нас две сущности"5: человек и Человек в нем, что также является неотъемлемой частью речи, в которой такие выражения как "самоконтроль" подразумевают, что существуют объект и субъект контроля, так как мы знаем, что "ничто не действует на само себя"6, хотя мы и забываем об этом, когда говорим о "самообладании"7. Из этих двух "я", внешнего и внутреннего человека, психо-физической личности и самой Личности создается сложная человеческая структура, имеющая тело, душу и дух. Из этих двух частей - с одной стороны тело и душа (или разум), а с другой - дух - одна является изменчивой и смертной, а другая - постоянной и бессмертной; одна "становится", другая "есть", а существование той части, которая не есть, но становится, как раз и является "персонификацией" или "обусловливанием", потому что мы не можем сказать о том, что никогда не остается тем же самым, что "оно есть". И, несмотря на то, что говорить "я" или "мой" необходимо для повседневной жизни, наше "Эго" в действительности является ничем иным, как именем, потому что фактически это всего лишь последствие восприятия деятельности8.

Тело, душа и дух - можно ли одну из этих категорий приравнять к дьяволу? Естественно, не тело, так как тело само по себе не является ни добрым, ни злым, но лишь выступает как инструмент или средство достижения добра или зла. И не Дух - ум, синтерезис, сознание, Agathos Daimon (греч. добрый демон) - так как он гипотетически является самой лучшей и самой божественной частью человека, от природы неспособной на ошибки и являющейся нашей единственной возможностью участия в жизни и совершенствовании, которое и есть сам Бог. Остается только "душа"; та душа, которую должны "ненавидеть" все те, кто стал учеником Христа, и которую, как напоминает нам Св.Павел, Слово Господне подобно обоюдоострому мечу "отделило от духа". Душа, которую Св.Павел должно быть "потерял", если действительно мог сказать: "Я живу, но не я, а Христос во мне", провозглашая аналогично Мансуру свой собственный тезис.

Совершенно очевидно, что из двух сущностей внутри нас, с одной стороны "искры" Ума или Духа, а с другой - Чувства или Ментальности, подверженных убеждению, последнее является "искусителем" или, если быть более точным, "искусительницей". В каждом из нас - и здесь нет разницы между мужчинами и женщинами - присутствуют анима и анимус, что соответствует женскому и мужскому9; и, как верно выразился Адам, "жена дала мне, и я ел". Также необходимо отметить, что того самого "змея", который обманул женщину, художники изображают с женским лицом. Однако чтобы исключить всякое недопонимание, необходимо подчеркнуть, что все это не имеет ни малейшего отношения к воображаемой неполноценности женщин и превосходству мужчин: что касается функциональности и психологии, то любая женщина может быть "мужественной" (отважной) так же, как любой мужчина может быть "женоподобным" (трусливым)10.

Все понимают, что такие понятия как "душа" и "я" весьма двусмысленны и что в определенном контексте они могут обозначать и Дух, и "Душу души", и "Самое самого". Причем оба понятия крайне распространены в повседневной речи. Но здесь мы говорим об изменчивой "душе", отличной от "духа", и не можем игнорировать то, до какой степени эта nefesh (ивр. душа), эта анима, давшая название человеку и всем животным (лат. animal - животное), постоянно терпит унижения в Библии11, что схоже с положением nafs (араб. душа) в исламе. Душа как собственная личность должна быть "отвергнута" (в греческом оригинале значится "полностью отброшена, подразумевая скорее онтологический, чем просто этический подход), душа "потеряна", если "она" должна быть спасена. Кроме того, как часто говорил Майстер Экхарт и суфии, душа должна быть "предана смерти", а индуисты и буддисты говорят, что душа должна быть "завоевана" и "укрощена", ибо "она не есть моя Личность". Эта душа, подверженная убеждению и смущаемая симпатиями и антипатиями, это "рассудочное желание", которое мы имеем в виду, когда говорим, что "хотим сделать то или иное", является "тем, что ты зовешь 'своим я' или ' собою', которое Якоб Беме, таким образом, отличает, ссылаясь на собственные озарения, от "я" во фразе "не я, который я есмь, знает эти вещи, но Бог во мне". Мы не можем долго рассматривать теорию Эго, скажем лишь, что для Майстера Экхарта и суфиев "Эго, слово "Я" подходит исключительно для Бога в его постоянстве", и "Я" может относиться только к Нему и тому, кто "присоединился к Господу в едином духе".

То, что сама душа, наше "я" или сама "собственная личность", оказывается дьяволом, которого мы называем "врагом", "противником", "искусителем", "чертом", но никогда именем собственным12, может показаться удивительным, но далеко не оригинальным. Далее мы увидим, что приравнивание души к Сатане встречается довольно часто, и это дает нам почти идеальное решение всех вопросов, возникающих в связи с "личностью" последнего. Обе сущности "реальны" до той степени, чтобы использоваться в практических целях в условиях активной жизни, в которой необходимо бороться со "злом" и невозможно избежать дуализма противоположностей. Однако они уже не являются "принципами" и в действительности не более реальны, чем тьма, которая является ни чем иным, как отсутствием света.

Никто не станет отрицать тот факт, что психомахия (psychomachy) должна закончиться внутри человека, но также и то, что там, где сражается Христос, обязательно должен присутствовать и его враг - Антихрист. Равно как никто, кроме суеверных людей, не станет утверждать, что искушения Св.Антония, как мы видим их на картинах, можно интерпретировать иначе, чем как "проекции" внутреннего напряжения. И точно так же как "Герника" Пикассо является отражением уничтоженной европейской души, "ада современного существования", так и рога и жало черта являются образом дьявольского зверя, обитающего внутри самого человека. У "недостаточно почитаемых древних", а также у современных авторов можно довольно часто встретить утверждение о том, что "человек - самый главный враг самому себе". С одной стороны, важнейшая милость, которую люди могут испрашивать в своих молитвах, это дарование им "гармонии с самими собой"13, и действительно, до тех пор, пока человек не находится в гармонии с Ним14, он не сможет жить в мире с кем-либо еще, но будет заниматься "проекцией" собственных проблем, превращая своего "врага" - например, Германию, Россию или евреев - в своего "дьявола". "Откуда и у вас вражда и распри? не отсюда ли, от вожделений (утех или страстей, санскр. kamah) ваших, воюющих в членах ваших?" (Иак. 4, 1).

Как проницательно заметил Юнг, "когда на долю Европы выпал невероятный ужас четырехлетней войны - войны, которая никому была не нужна - практически никто не задался вопросом, кто именно послужил причиной войны и ее продолжения"15. Ответ вряд ли показался бы желанным - причиной было "я", ваше "я" и мое. Ибо, как выразился еще один современный психолог И.И.Хедли, "трагедия ложного представления об индивидуальности заключается в том, что оно ведет к изоляции, страху, параноидальной подозрительности и совершенно ненужной ненависти"16.

Это всегда было известно теологам, поэтому в своих работах они называли Сатану просто "врагом". Например, Уильям Ло писал: "Как власть врага над вами, так и ваш плен и стремление к освобождению - все это исходит из вашей собственной земной сущности. Это единственный убийца вашей внутренней божественной сути. Это ваш собственный Каин, убивающий вашего же Авеля"17. И далее: "Собственное 'я' - это корень, дерево и ветви всех зол нашего падшего существования... Сатана - то же самое, что и само-возвеличивание... Это врожденное, природное 'я' необходимо вырвать из сердца и полностью отвергнуть, иначе невозможно стать последователем Христа". Если действительно "царство небесное внутри человека", то там же должна происходить и "небесная битва", пока Сатана не будет повержен, а Человек не станет в человеке "своим господином", selbes gewaltic (нем. сильная личность), ?? ?? (греч. собственный самоконтроль).

В "Немецкой Теологии" (гл. 3, 22, 49) именно "'я, сам и мой' дьявола послужили причиной его падения... Ибо личность, Я, сам и т.п. - все это принадлежит Злому Духу, и именно поэтому он и является Злым Духом. Гляди - одно или два слова могут выразить все то, что сказано при помощи столько многих слов: 'Будь простым и полностью лишенным своей личности'. Ибо в аду нет ничего, кроме своенравия, и, если бы там не было своенравия, то не было бы и дьявола, и ада". Об этом же писал и Якоб Беме: "эта ужасная индивидуальность владеет миром и мирскими вещами; она обитает в самой себе, которая обитает в аду". И Ангелус Силезиус:

Nichts anders stuerzet dich in Hoellenschlund hinein
Als dass verhasste Wort (merk's wohl!): das Mein und Dein18.

(нем. В бездну ада тебя повергает ни что иное
Как ненавистные слова (запомни хорошо!):
"Мое" и "твое").

Отсюда - решительность, выраженная в гимне шекеров:
Но теперь со лба своего я сотру
Печать диавольскую - великое "Я"19.

Подобных цитат можно было бы привести еще очень много, и все они доказывают то, что из всех злых созданий самое злое мы носим внутри себя"20 и что наш "Внутренний Человек" подобно укротителю львов должен контролировать "самую безбожную и презренную часть нас самих", "разно-образного зверя", иначе ему придется проследовать по пути этого зверя21.

Еще более точные изречения можно найти в суфийских источниках, где различают душу (nafs) и ум, или дух (agl, ruh), так же как различали душу (Psyche) и дух (Pneuma) Филон из Александрии и авторы Нового Завета, и аниму и анимус - Уильям из Тьерри22. Для энциклопедиста Кашфула Махъюба душа является "искусителем" и чем-то вроде ада на Земле23. Аль-Газали - возможно, крупнейший мусульманский теолог - называет душу "самым главным врагом человека", и вряд ли можно что-либо сказать о самом Сатане сверх этого. Абу Саид спрашивает: "Что такое зло и что такое худшее зло?". И отвечает: "Зло - это 'ты', а злейшее "ты" - это если ты не ведаешь этого". Именно поэтому он называл себя "Никто", отказываясь подобно Будде идентифицировать себя с какой-либо называемой "личностью"24. Джалалуддин Руми в своей работе "Матнави" (Mathnawi) тоже пишет о том, что главный враг человека - это он сам. "Эта душа - ад", - говорит он и призывает нас "убить душу". "Душа и Шайтан - одно существо, которое принимает две формы, по сути одно вышло из первого и стало врагом и завистником Адама". И точно также "Ангел (Дух) и Ум - помощники Адама - произошли от одного источника, но они принимают две формы". Эго гордо поднимает голову: "Усекновение головы обозначает убить душу и погасить ее огонь в Священной Войне (джихаде), и благо тому, кто победит в этой войне, ибо "тот, кто воюет с самим собой ради Господа... когда его свет противостоит собственной тьме, солнце его духа никогда не закатится"25.

Сие есть битва, которую Христос,
Обладая внутренней Любовью и Светом,
Ведет в человеческой природе, чтобы рассеять
Божий Гнев, Сатану, Грех и Смерть и Ад;
Чтобы поглотить человеческую Личность, или же Змея,
И Своей Мощью восстановить из него Ангела.
(Джон Байром)

"Искра души... образ Бога, который всегда присутствует в мудрых, воюющих со всем тем, что не является благочестивым... и называется Синтерезисом"26 (Майстер Экхарт, Pfeiffer ed., с. 113). "Мы знаем, что Закон дается Духом... но я вижу другой закон в своих членах, противящийся Закону Интеллекта и ведущий меня в неволю... Через Интеллект я сам служу Закону Бога, но через плоть - закону греха... А посему покорись Богу: не поддавайся дьяволу"27. То же самое мы находим в других Писаниях, в особенности в Бхагавад Гите (VI 5, 6): "Возвысь свою личность посредством Личности, не позволяй ей опуститься. Ибо воистину Личность является и другом, и врагом личности; другом тому, чья личность подчинена Личности, но с тем, чья личность не была (преодолена), Личность враждует и, несомненно, ведет себя подобно врагу". Также и в буддийской Дхаммападе (103, 160, 380), где "Личность - Владыка личности", и человек должен "с помощью Личности возбудить личность и с помощью Личности усмирить ее" (подобно тому, как опытный дрессировщик обуздывает лошадь), и "тот, чья личность покорена, величайший победитель в битве" (ср. Филостратус, Vit. Ap., I.13: "Так же, как мы обуздываем норовистых и непокорных лошадей, гладя и похлопывая их").

В то же самое время не должно забывать о том, что Психомахия - это также "битва любви", и что Христос - которому, "чтобы [нам] принадлежать... да приносим плод Богу" (Рим. 7, 4) - уже возлюбил враждующую с Богом душу "во всей ее низости и безнравственности"28. И о ней же говорил Донн: "Не целомудренная, но меня Ты восхищаешь". Не зря "пошел и добился своей Возлюбленной, которую ее Отец дал ему навеки, и, чтобы вернуть ее прежнее высокое положение, Сын сошел с Самых Высот" (Майстер Экхарт)29. Вместе с тем, копье или молния Божества - это его фаллос, которым он пронзает свою смертную Невесту. История о пораженной молнией Семеле напоминает нам, что символика Теотокос - согласно последним исследованиям Психеи - всегда была лунной, а не солярной; и все это составляет смысл и содержание любого "солярного мифа", а также темы "Liebesgeschichte des Himmels" (нем. любовная история на Небесах) и "Drachenkдmpfe" (нем. битва с драконом).

"Небеса и Земля: пусть они обвенчаются вновь"30. Их союз, исполненный в сердце, - это иерогамия (Hieros Gamos), божественная воля мужского и женского (Daivam Mithunam)31 и тот, в котором он совершился, больше не является кем-то, но подобен Ему, "который никогда никем не становился"32. Слова Плотина о том, что "любовь - самое естество Психеи (Psyche), и отсюда постоянное заигрывание Эроса с Психеей, которое мы видим на картинах и в мифах"33, могли бы быть сказаны в отношении половины мировых сказок, в особенности об индийских "картинах и мифах" о Шри Кришне и Доярках, историчность которых индийские исследователи совершенно верно опровергают, утверждая, что подобные вещи происходят со всеми людьми. Одной из таких вещей, действительно, является "er?tika (санскр. ???g?ra), в которую, пожалуй, ты посвящен, о, Сократ", как выразился Диотима, и он на самом деле относился к ней с глубоким уважением34.

Но дело не только в Грации; спасение души также зависит от ее покорности, ее добровольного смирения. Ни о каком спасении не может идти речь, если она сопротивляется этому. Должна быть уничтожена именно ее гордыня (m?na, abhim?na; ?, ?; самомнение, высокомерие), сатанинская уверенность в собственной независимости (asmim?na, ahamk?ra, cogito erg sum), ее зло, а не она сама. Эту гордыню она называет "самоуважением" и скорее умрет, чем лишится ее. Но смерть, которую она, вопреки самой себе, в конце концов, желает, не является разрушением, но лишь трансформацией. Брачный союз - это начальная смерть и интеграция (nirv?na, samsk?ra, ?)35. "Der Drache und die Jungfrau sind natьrlich identisch" (нем. дракон и дева суть одно и то же)36; "Fier Baiser" (нем. праздник поцелуев) преображает дракона; русалка избавляется от своего змееподобного хвоста; когда "создана" женщина, девушка исчезает; из нимфы появляется окрыленная душа37. И также "с Твоей помощью Иблис может вновь стать Херувимом"38.

Что же произойдет в том случае, если низкая и высокая формы души объединятся? Нигде этот момент так хорошо не описывается, как в "Айтарее Араньяке" (II.3.7): "Эта Личность отдает себя личности, а личность - Личности; они становятся друг другом; посредством одной формы человек (в котором свершается этот брачный союз) объединяется с потусторонним миром, а посредством другой - с этим миром". В "Брхадараньяке Упанишаде": "Будучи охваченным Предвидящей Личностью человек более не знает ни того, что внутри, ни того, что снаружи. Воистину это та форма, в которой исполняется его желание, в которой Личность является его желанием и в которой жаждущий более не испытывает печаль". "Amor ipse no quiescit, nisi in amato, quod fit, cum obtinet ipsum possessione plenaria" (лат. если речь не идет о прошлом, то сама любовь не утихает, когда находится в процессе становления, ибо она сама владеет безграничным обладанием);39 "Jam perfectam animam... gloriosam sibi sponsam Pater conglutinat" (лат. даже совершенную душу... Отец соединяет со славной собою невестой)40. Действительно:

Dafern der Teufel kцnnt aus seiner Seinheit gehn,
So sдhest du ihn stracks in Gottes Throne stehn.41

(нем. Дьявол может выйти из Себя,
Тогда ты увидишь, что он сидит прямо на троне Бога).

Таким образом, в нас живут Agathos Daimon и Kakos Daimon, Светлая и Темная личности, Христос и Антихрист, и их борьба также происходит внутри нас. Небеса и Ад - это разделенные образы Любви и Ненависти in divines (в божественном), где Свет и Тьма неразделимы, а Агнец и Лев возлежат рядом. В самом начале, как показывают все мировые традиции, небеса и ад были одним целым; сущность и природа были едины в Боге, и человек должен вновь объединить их внутри себя.

Вот наши ответы. Сатана не является каким-то одним реальным Лицом, но представляет собой множественную предполагаемую Фигуру, "Легион". Каждая из этих фигур может спастись (apokatastasis) и стать тем, чем была до своего "падения" - Люцифером, Фосфором (греч. светоносный), Гелелем (ивр. Сын Утра), Сцинтиллой (лат. Искра), Звездой Утренней, Лучом Божественного Солнца, потому что Искра, какой бы потухшей она не показалась, это Асбест (греч. негасимый), который нельзя погасить даже в аду. Но, так как невозможно полагать, что спасение всех существ может произойти в одно и то же время, и в виду того, что дьявольские души будут постоянно нуждаться в спасении, Сатану следует рассматривать как проклятого навечно, подразумевая под "проклятием" само-исключение от лика Господня и Истины.

Проблема, которую мы поставили в самом начале статьи, по большей части, разрешена, однако необходимо еще ответить на сложные вопросы, касающиеся фактического "самоуничижения" и последующей "Самореализации", на которые нам указывают ответы и в отношении которых теология выступает лишь как частичное приготовление. В действительности Сатана и Эго не являются чем-то реально существующим. Это лишь концепции, которые допускаются исключительно в данный условный момент и имеют значение только в практических целях. Обе концепции подобны составным фотоснимкам; их можно обозначить как X1, X2. X3. Часто говорят, что самый хитрый прием Сатаны - это убеждение нас в том, что его существование всего лишь "предрассудок". На самом деле нет ничего более опасного, чем отрицание его существования, которое так же реально - хотя и не более - чем наше собственное. Нам не следует отрицать Сатану до тех пор, пока мы не отвергнем самих себя, что должен сделать всякий, кто хочет следовать за Ним, который ничего не говорил и не делал "от себя". "Что такое Любовь? Море небытия"42. "Всякому, кто придет сюда и скажет "Это я", Я (Господь) сокрушу лицо его"43. "Ты узнаешь, что такое Любовь, когда станешь Мной"44.

Примечания

(Примечание переводчика) Данное эссе взято из книги Ананды Кумарасвами "Metaphysics" (Princeton University Press: 1977).

1. Margaret Marshall в "The Nation", February 2, 1946.
2. Jacob Boehme, "De incarnatione Verbi," II.5.18.
3. Jacob Boehme, "Of Heaven and Hell," с. 259, 260.
4. "Личность нельзя отнести... к живым существам... без ума и разума... но мы говорим о личности человека, Бога, Ангела" (Boethius, "Contra Evtychen", 11). Таким образом, Сатану, который остается ангелом даже в аду, можно назвать Личностью или вернее Личностями, так как имя его "Легион, ибо нас много". Однако, так как он падшее существо, "не в своем уме", то он является Личностью лишь потенциально. Практически то же самое можно сказать и о душе, а именно то, что существует Личность души, но маловероятно, что душа сама по себе является Личностью. И Сатана, и душа невидимы, они "познаются" или скорее "выводятся" из поведения, что как раз обозначает "свойства личности": "свойства личности - это гипотетическое единство, допускаемое в отношении деятельности людей" (H. S. Sullivan, "Introduction to the Study of Interpersonal Relations", "Psychiatry", I, 1938).
5. Платон, "Государство", 439 DE, 604 B; Филон, "Deterius" 82; Св. Фома Аквинский, "Sum. Theol." II - II.26.4; Св. Павел, "II Послание коринфянам" 4:16; и, в общем, как выразил данную доктрину Гете, "Zwei Seelen wohnen ach, in meiner Brust, die eine will sich von der andern trennen" (нем. Но две души живут во мне, и обе не в ладах друг с другом, "Фауст", I, 759). Похожее мы находим в Веданте, буддизме, исламе и в Китае.
6. Nil agit in seipsum: не требует доказательств в философии Платона, а также в христианской и индийской философии: "одна и та же вещь не может одновременно совершать противоположное в одной и той же своей части и в одном и том же отношении" (Платон, "Государство", 436B); "строго говоря, никто не устанавливает закон относительно собственных действий" ("Sum. Theol.," I.93.5); "из-за антиномии, содержащейся в идее самовоздействия" (sv?tmani ca kriy?virodh?t) (Шанкара о Бхагавад-Гите II.17).
7. "Ты свободен от самого себя? Тогда у тебя есть 'самообладание'" (нем. selbes gewaltic = санскр. svar?t) (Майстер Экхарт, Pfeiffer ed., с. 598).
8. "Разве может быть чем-то то, что никогда не задерживается в одном состоянии?" (Платон, "Кратил", 439 B "Таетет", 152 D; "Симпозиум", 207 D; и т.д.). "У 'эго' нет истинного значения, потому что оно воспринимается только одно мгновение", то есть, длится не дольше, чем два последовательных момента (naiv?ham - arthah ksanikatva - darsan?t; Vivekac?d?mani of Sri Sankar?ch?rya, 293, Swami Madhavananda, tr. Almora, 3rd ed., 1932).
9. К сожалению, в современной психологии изначально понятная терминология стала неясной из-за уравнения "образа души" и "анимой у мужчины и анимусом у женщины". Еще менее корректно эти термины употребляются у Отца М.К. Д'Арси в его "Mind and Heart of Love" (Лондон, 1946), гл. 7. Традиционно анима и анимус являются "душой" и "духом" как у мужчины, так и у женщины. Так Уильям из Тьерри говорит об animus vel spiritus (лат. душа или дух) (ср. с примеч. 22). Данное словоупотребление уходит корнями к Цицерону, например, "Tusculan Disputations", I.22.52 - "neque nos corpora sumus... cum igitur: Nosce te dicit, hoc dicit, Nosce animum tuum" (лат. и не мы только тела... следовательно: он говорит: "Познай себя", он это говорит, "Познай свою душу") и в V.13.38 - "humanus... animus decerptus [ est ] ex mente divina" (лат. человеческий... дух произошел из божественного разума); и в "Lucius Accius" (fr. 296) - "sapimus animo, fruimur anima; sine animo, anima est debilis" (лат. познаем дух, насладимся душой; когда есть один лишь дух, тогда душа слаба).
10. Во всех традициях, не исключая буддизм, этот человек и эта женщина одинаково способны на "хорошую битву".
11. Ср. D. B. Macdonald, "The Hebrew Philosophical Genius" (Принстон, 1934), с. 139 - "низшая, физическая природа, желания, душа Св. Павла... ' личность ', но всегда с низким подтекстом"; Thomas Sheldon Green "Greek-English Lexicon of the New Testament" (Нью Йорк и Лондон, 1879) под назв. ? (" управляемый чувственной природой, подверженной желаниям и страсти "); "anima... cujus vel pulchritudo virtus, vel deformitas vitium est... mutabilis est" (лат. изменчива душа... которая есть изящная добродетель или безобразный порок) (Св. Августин, "De Genesi ad litteram, imperfectus liber", 7.6.9 и "Ep.", 166.2.3). С другой стороны, "Душа" или "Личность" с заглавной буквы является юнговской "Личностью,.. вокруг которой оно [эго] вращается подобно тому, как Земля вращается вокруг Солнца... своего соподчиненного субъекта" (" Two Essays on Analytical Psychology", Лондон, 1928), с. 268; не сущность, но неисчислимое и неопределяемая "Сущность всех сущностей". Нам никто не говорит, что изменчивая душа так же безвременно бессмертна, как бессмертен Бог, но только лишь что она бессмертна "в своем определенном смысле" (secundum quemdam modum suum, Св.Августин, Ep. 166.2.3). Если мы спросим "quo modo?" (лат. каким образом), видя, что душа существует во времени, то ответ должен быть: "только одним образом, т.е. продолжая становление; потому что так она всегда может оставить позади себя новый, иной характер, занимающий место старого" (Платон, "Симпозиум", 207 D). Только о Боге, который есть Душа всех душ, мы можем говорить как об абсолютно бессмертном (I Тим. 6, 16). Неверно безосновательно называть душу "бессмертной", так как неверно называть кого-либо "гением"; у человека есть бессмертная Душа, также как и Гений, но душа может стать бессмертной, лишь вернувшись к своему источнику, т.е. будучи умершей для себя и живущей для Себя; так же и человек становится гением только тогда, когда он уже не является "самим собой".
12. Даже еврейское слово "S???n", "враг" не является именем собственным.
13. "Спор Гомера и Гесиода", 165, где выражение "? ? ??", приравниваемое к "?" ("раскаяние", т.е. "возвращение к здравому рассудку"), противопоставляется "?" (греч. ненормальный).
14. Мы имеем в виду "Сам", когда говорим человеку, который плохо себя ведет, "образумься" ( ? ? - греч. "стань собою", Софокл, "Филоктет", 950), так как "невыносимо, когда человек забывает о себе Самом и совершает неподобающие поступки" (там же, 902-903).
15. К. Г. Юнг, "The Integration of Personality" (New York, 1935), с. 274.
16. E. E. Hadley в "Psychiatry", V, 1942, с. 133; также цит. H. S. Sullivan, цит. по с. 121-134: "акцентированная личность каждого из нас, "я". Здесь мы видим начало всякой иллюзии, неиссякаемый источник предубеждений, которые сводят на нет все наши старания понять других людей".
17. William Law, "The Spirit of Love" и "Address to the Clergy" цит. в Stephen Hobhouse, "William Law and Eighteenth Century Quakerism" (Лондон, 1927), с. 156, 219, 220.
18. Angelus Silesius, "Der Cherubinische Wandersmann", V.238.
19. E. D. Andrews, "The Gift to be Simple" (Нью Йорк, 1940), с. 18; ср. с. 79, "Это большое Я, я уничтожу".
20. Якоб Беме, "De incarnatione Verbi", I.13.13.
21. "Государство" Платона, 588 C и далее, где душа в целом сравнивается с такими составными животными как Химера, Сцилла и Цербер. В некотором отношении Сфинкс был бы более удачным сравнением. В любом случае, человеческая, львиная и змеиная части этих животных соответствуют трем частям души, в которой "человеческая или же скорее божественная часть" должна превалировать; хорошей иллюстрацией к этому положению может служить Геракл, ведущий Цербера.
22. William of Thierry, "The Golden Epistle of Abbot William of St. Thierry to the Carthusians of Mont Dieu", перев. Walter Shrewing (Лондон, 1930, разделы 50, 51).
23. Kashf al-Mahj?b, перев. R. A. Nicholson (Gibb Memorial Series XVII), с. 199; ср. с. 9, "самый большой из всех покровов, разделяющих Бога и человека".
24. Об Абу Саиде см. Nicholson, "Studies in Islamic Mysticism" (Кембридж, 1921), с. 53.
25. Цитаты из "Матнави" (I.2617; II.2525; III.374, 2738, 3193, 4053 (nafs va shait?n har d? ek ?n b?d'and); ср. II.2272 ff., V.2919, 2939. Фундаментальное родство Сатаны и Эго явствует из их частых притязаний на независимое существование; и "связь" (других с Богом, который единственно есть) приравнивается, с точки зрения ислама, к политеизму (там же, IV.2675-2677).
26. О значении слова "Синтерезис", этимологически эквивалентном санскритскому "samt?raka", "тот, кто помогает в пересечении", см. O. Renz, "Die Synteresis nach dem Hl. Thomas von Aquin", Beitraege zur Geschichte der Philosophie des Mittelalters, X (Мюнстер, 1911).
27. Римлянам 7, 14-23; Иаков 4,7.
28. St. Bonaventura, "Dominica prima post octavum epiphaniae", 2.2. По теме в целом см. также Кумарасвами, "О противной невесте".
29. Pfeiffer ed., с. 288.
30. RV, X.24.5.
31. SB, X.5.2.12.
32. KU, II.18.
33. Энеида VI.9.9.
34. Платон, "Симпозиум", 210 A.
35. Nirv?na, J. I.60; samsk?ra, "Manu", II.67; ?, H. G. Liddlell and R. Scott, "A Greek-English Lexicon", 8- ое изд., Оксфорд, 1897, под назв. VI.2.
36. E. Siecke, "Drachenkдmpfe" (Лейпциг, 1907), с. 14.
37. О "Fier Baiser" см. ссылки у Кумарасвами в "О противной невесте". О женитьбе см. Майстер Экхарт (Pfeiffer ed., с. 407) и Омикрон "Письма от Павла" (Нью-Йорк, 1920, везде).
38. Руми, "Матнави" (IV.3496).
39. Jean de Castel, "De adhaerendo Deo", гл. 12.
40. St. Bernard, "De grad. humilitatis" (VII.21).
41. Angelus Silesius (I.143). Ср. "Theologia Germanica", гл. XVI: "Если бы сам Злой Дух мог стать истинно покорным, он бы снова стал ангелом [света], а все его грехи и злые поступки были бы забыты".
42. "Матнави" (III.4723).
43. Руми, "Диван" (ода XXVIII). "Никто не знает о каждом входящем, что он является тем-то и тем-то", там же, с. 61.
44. "Матнави" (II, вступление).

Перевод с англ. и др.: Антон Шеховцов.

Источник: http://transmission.lenin.ru/Coomaraswamy-Satan.html

Название этой книги может показаться возмутительным – оно обвиняет целую цивилизацию в том, что она ментально закрылась, забыла о разуме и философии. Я, тем не менее, не подразумеваю, что закрылся разум каждого отдельного мусульманина, и я не утверждаю, что не существует открытых внешним влияниям вариаций ислама. Тем не менее, я верю в то, что суннитский мэйнстрим, выражающий принципы веры большинства, закрыл двери в реальность, и закрыл эти двери абсолютно. Свидетельств погружения в нереальность, к несчастью, более чем достаточно, и их в обилии предлагают сами мусульмане. Это отсечение от реальности в особенности верно в отношении специфического течения суннитского ислама, ашаритской школы, которая доминирует на арабском Ближнем Востоке ( присутствие которой весьма ощутимо в Пакистане и Южной Азии).

Великий мусульманский ученый 20-го века Фазлур Рахман сказал: “Люди, лишающие себя философии намеренно подвергают себя умственному истощению, основанному на невозможности приятия свежих идей, и совершают интеллектуальный суицид”.

Эта книга детально описывает ужасающие последствия исламского интеллектуального суицида, а также возможности повторного открытия мусульманского разума – события, у которого будет множество последствий как для Запада, так и для самого исламского мира.

Интеллектуальный суицид произошел в момент деэллинизации ислама. Это случимлось в девятом веке, после того, как определенная идея Бога в исламе приняла окончательную форму. Борьба за определение места разума повлекла абсолютное несогласие в том, кто такой Бог. Каждая сторона в споре имела специфические предварительные представления о том, кем должен быть Бог, подтверждая это определенными цитатами или толкованием Корана. На одной стороне был Бог – Воля и Власть, на другой – Бог – Справедливость и Рациональность. Вопрос стоял так: Как разум должен отнестись к Божьему откровению? Может ли разум занять какую-то позицию в отношении этого откровения, или же разум остается за рамками откровения? И, возможно, более важно, может ли разум познать истину?

Мухаммед не был теологом. Это было задачей его последователей развить концепцию Бога, которая содержится, и прямо, и косвенно, в Коране. Они делали это в соответствии с различными нуждами, возникавшими внутри ислама, и, также, в качестве реакции на идеи и религии покоренных исламом цивилизаций. Каждая монотеистическая религия сталкивается с подобным вызовом. Наша задача – показать, как эти извечные проблемы были решены суннитским исламом, и как результат решительно повлиял на ту форму, которую сегодня имеет мусульманское общество.

Существует два способа закрыть разум. Первый – отрицание разумной возможности познания чего бы то ни было. Второй – отрицать реальность как нечто, что познать невозможно. Разум не может познать, или ничто не может быть познано. Каждого подхода достаточно для того, чтобы сделать реальность нерелевантной. В суннитском исламе, оба подхода были взяты на вооружение ашаритской школой. Вследствие этого, между человеческим разумом и реальностью, и, более важно, между человеческим разумом и концепцией Бога открылась трещина. Фатальное разъединение Творца и разума его творения – главный источник бесчисленных бед суннитского ислама. Это раздвоение, происходящее не из Корана, но из ранней исламской теологии, в конечном итоге привело к закрытию исламского разума.

Коран сам по себе не отрицает причинно-следственную связь, несмотря на то, что Коран объясняет большинство событий в качестве прямого исполнения воли Аллаха. Но, конце концов, Ветхий Завет рассказывает свою историю с тем же ударением на действия Бога, что не мешает христианам и евреям верить в причинно-следственную связь. Ашаритская теология, в том виде как она развилась в 9-12 веках, превращает это в проблему для современного ислама, из-за, того, что, грубо говоря, отрицание причинности превратилось в суннитскую догму и стало частью арабской культуры.

Закрытие исламского разума создало современный кризис и исламистский терроризм является лишь одной из его манифестаций. Проблема, однако, гораздо шире и глубже. Она включает в себя потерю исламом науки и перспективы самостоятельного развития демократического конституционного правительства. Это ключ к таким головоломкам, как ответы на следующие вопросы: почему арабский мир находится в нижних строках практически всех рейтингов человеческого развития, почему научное исследование в нем угасает, почему в Испании за год переводят за год больше книг, чем во всем арабском мире за последние тысячу лет, почему в Саудовской Аравии не верят в то, что человек высаживался на Луну, и почему мусульманская пресса называет природные бедствия, вроде урагана Катарина, возмездием Аллаха. Без понимания этой истории невозможно понять то, что происходит в мусульманском мире сейчас, и нельзя увидеть потенциальных тропинок возрождения. Это также поможет ответить на следующие вопросы: являются ли идеи, вдохновлявшие террористов 9/11, убийц в Лондоне, Мадриде и Мумбаи чем то новым, или лишь возрождением прошлого? Сколько в них ислама и сколько в них исламизма? Является ли исламизм деформацией, искажением ислама? Если это так, откуда пришла подобная деформация и почему ислам восприимчив к подобному роду деформациям?

Эта книга основана , главным образом, на цитировании первоисточников. Для тех, кто не знаком с исламской теологией это –шокирующий материал. Радикальный волюнтаризм (Бог, как абсолютная воля) и окказионализм (отсутствие причины и результата в естественном порядке вещей) которыми отличается суннитский ислам, невозможно найти в творениях западных философов после 18-го века и трактатов Дэвида Юма.

Для слишком многих в исламском мире реальность превратилась в неприемлемую из-за работ забытых теологов 9-12 веков. Причины этого необходимо уяснить, с тем, чтобы не питать беспочвенных надежд, и найти правильную тропу выздоровления. Многие мусульмане осознали это. В “Открытии заново мусульманского разума” лидирующий индийский реформист Рашид Шаз пишет: “Те, кто хочет начать все сначала, должны сначала принять фундаментальный факт – традиционный способ мышления ведет в никуда. Новый мусульманский разум – это минимум, с которого необходимо начинать. Без реактивации наших мозгов мы даже не сможем осознать природу и масштаб наших проблем”

12 January 2013 @ 04:48 pm

Сегодня, впервые за три с половиной столетия, за все время начиная с разбойничьего собора 1666-1667 годов под сводами главного Соборного храма Святой Руси - Успенского Собора Кремля прозвучали при чтении Символа Веры, перед принесением Святых даров прозвучали слова егоже Царствию несть конца. Прозвучали из уст второго по предстоянию архиерея Русской Православной Церкви.

Что это означает ? Только одно. Святая Русь начала свою окончательную брань не с властями и миродержателями тьмы века сего но с метафизическим врагом - линейным временем заката ( Запада).

Три с половиной века эта ... проникла к нам и мучает нас. Отныне мы от нее свободны.

Свободны потому, что теперь все предопределено. Царствие Божие здесь и сейчас, но мы его не видим. В этом смысл слов несть конца. Когда Русь произносила их, его для нее и не было. Когда их исказали, началась беда. Сегодня Русская Церковь их снова произнесла - на весь мир, из Кремля. . Все остальное уже не имеет значения.

Мерзость заранее знала, что это произойдет. Зимой и особенно весной ушедшего года она выблевывала в нас свою гнилоту. Многие, очень многие оказались ее слугами и дергунчиками. Они выбрали свой ад. Они уже издохли, как собаки.

Да, будет трудно. Очень трудно. "Ничего, потерпим еще, Петрович!"

Знаю, Господи, — будет над Русью чудо:
Узрят все, да не скажут, пришло откуда.
И никто сего чуда не чает ныне.
И последи не сведает о причине.
Но делом единым милости Господней
Исхищена будет Русь из преисподней.
Гонители, мучители постыдятся,
Верные силе Божией удивятся,
Как восстанет дивно Русь во славе новой
И в державе новой, невестой Христовой.
И вселенной земля наша тем послужит;
А сатана изгнан вон, горько востужит,
Что одолеть не силен ее твердыни,
Божией не горазд разорить святыни,
Но своею же победился победой.
Кто верит вести, слово другим поведай.
( Вяч. Иванов )

Точно так же - неведомо как, неведомо откуда, неведомо почему вернется и наш Государь. Теперь это уже совершенно очевидно.

Христос посреде нас.

Есть и будет.
http://karpets.livejournal.com/964356.html

Ислам столкнулся с греческим образом мышления в своих византийских и сасанидских владениях. Как точно влияли новые идеи на завоевателей, не ясно. Ясно то, что огромные территории бывшей Византийской империи были населены преимущественно христианами, и христианские философы издавна пользовались греческими принципами. Основы того, что было принято называть “интеллектуальными науками”, включали в себя логику и философию, а также естественные, медицинские, инженерные и математические дисциплины.

Значительная часть греческих работ была переведена христианами на арамейский. Поскольку арабы со всеми этими предметами были абсолютно незнакомы, они называли их “вторгающиеся науки”. Первоначальный интерес мусульман к греческим наукам был чисто практический, и относился к медицине, математике, алхимии, естественным наукам и астрологии. Большинство специалистов в этих отраслях, однако, также были и учеными философами – и это означало, что мусульманский интерес постепенно распространился на философию и теологию. Мусульманам также было необходимо защитить свою веру перед лицом апологетов христианства, которые использовали в своей борьбе философские принципы. Некоторые христиане, принявшие ислам, были хорошо подготовлены к выполнению этой задачи благодаря своему знакомству с греческими науками. Для описания греческих концепций были созданы новые арабские слова. Философия открыла мусульманский разум так, как это никогда не случалось до этого – в духе свободного исследования и спекулятивного мышления. Именно на этом стыке произошла величайшая драма мусульманской интеллектуальной истории.

После столкновения с эллинизмом самым главным вызовом для ислама стал статус разума. Какова способность разума понять реальность? Можно ли рационально познать Бога? Как голос разума сочетается с откровением Корана? Предшествует ли разум вере? Было ли откровение направлено разуму? Может ли разум осознать моральные принципы, находящиеся вне рамок Корана? Что происходит в случае, когда Коран кажется неразумным? Можно ли вообще задавать подобные вопросы? Совместим ли ислам с чем бы то ни было, кроме самого себя?

Вокруг ответов на эти вопросы в 8-9 веках, во времена абассидского халифата разыгралось решительное сражение. На кону была свобода воли человека, его способность познавать посредством разума, и сама природа реальности и Бога. По завершении битвы, триумфальные победители постепенно искоренили философию и деэллинизировали мусульманский мир.

Первый бой: Кадар (способность человека к действию) и Джабр (судьба/принуждение)

Для западного человека легче понять проигравшую сторону – рациональных мусульманских теологов, представленных школой мутазилитов (обособленные, отделившиеся). Они боролись за первенство разума. Их появление в конце 8-го века необходимо рассматривать в контексте более ранней борьбы внутри ислама вокруг концепций предопределения и свободной воли. Обсуждение этих проблем, по существу, породило первые теологические дебаты в исламе. Предшественников мутазилитов называли кадария, кадаритами – от слова кадар (предопределение, и одновременно, мощь, власть). Кадариты утверждали что человеку дана свобода воли, из чего вытекает его ответственность за собственные действия. У человека есть власть над своими собственными действиями, над своим поведением, и потому есть моральная обязанность делать добро и не делать зла.

В противоположность кадаритам главным постулатом течения джабария (слепое поклонение) было всемогущество Бога, откуда вытекала абсолютная предопределение любого человеческого поступка Богом. Одно из имен Аллаха в Коране – аль-Джаббар – тот, кому никто не может противостоять. Только Бог может авторизовать любое действие и движение. Говорить и думать иначе – это значит связывать руки Бога и ограничивать его абсолютную свободу. С точки зрения джабарии, Господь принуждает человека действовать определенным образом точно также как он понуждает “дерево приносить плоды, реку течь, солнце – всходить и заходить”. Фазлур Рахман подвел итог данному спору следующим образом: “В глазах ортодокса, свобода человека означает ярмо для Бога”.

Как и в других теологических проблемах ислама, Коран предоставляет поддержку обеим сторонам спора, в то же время, хадис поддерживали джабарию. Британский историк ислама Альфред Гуилом пишет: “Ортодоксальная партия полагает, что Коран на ее стороне и предопределенность Богом абсолютна. Она опирается на традицию канонических книг, в которых не содержится ни одного высказывания Мухаммеда о свободе воле человека. Судьба человека зафиксирована в тот момент, когда он родился”.

Вот некоторые подтверждающие примеры из хадис:

“Два ангела посещают каждый зародыш в матке на 40-45 ночь после зачатия и вопрошают: О Аллах! Этот неверный или праведник? Потом они записывают ответ. Затем они спрашивают: О Аллах! Это женщина или мужчина? После этого записывают ответ. Они также записывают все будущие деяния, богатство, профессию и дату смерти. После этого они сворачивают пергамент, к которому потом уже ничего нельзя добавить и ничего нельзя убавить”.

“Аллах зафиксировал для каждого мужчины количество измен, которые он совершит, и потому обязан совершить”.

Поддерживающая подобные высказывания сура Корана звучит так: “И тому, кого Аллах хочет вести, он расширяет его грудь, чтобы в ней поместился ислам. И тому, кого Аллах хочет сбить с верного пути – он сжимает его грудь так, как будто тот карабкается на небеса”.

Кадариты противопоставляли этому следующие суры: “Если кто бы то ни было совершит злое дело, ему отплатится тем же, но если кто-то сделает доброе дело, будь то мужчина или женщина, он должен попасть в Парадиз” и “Скажи: Истина она от твоего владыки. Да пусть тот, кто хочет, верит, а тот кто нет – пусть отвергнет” и “Каждая душа получит то, что заслужила”.

Головоломка, созданная двумя этими противоположными позициями, суммирована в самом Коране: “Ежели Аллах того пожелает, он вас всех превратит в один народ. Но если он пожелает, одни пойдут неверным путем, а другие пойдут за ним, и каждый ответит за свои действия”.

Неясность Корана создавала пространство для спора, у которого в тот период были самые прикладные последствия. Омейяды, правившие в Дамаске, поддерживали джабарийскую доктрину, поскольку она снимала с них всякую ответственность за любую жестокость и несправедливость. Халиф Абд эль-Малик пригласил в свой дворец одного из соперников, Амр ибн Саида. Он обезглавил его и выкинул голову в толпу сторонников Саида со следующим комментарием: “Глава Правоверных убил вашего лидера, поскольку это было предписано декретом Аллаха”. Сторонники Саида после этого принесли клятву верности Саиду.

Не все, однако, соглашались с подобной интерпретацией действительности. Хасан аль-Басри на вопрос о том, законно ли Омейяды лью кровь правоверных ответствовал: ” Враги Аллаха лгут. Аллах не может быть нечестным посредником своих верных слуг. Аллах не может быть источником зла, но люди могут” Аль-Басри был учителем основателя школы мутазилитов, Васила ибн Ата.

В 750 Абассиды свергли Омейядов, вместе с их доктриной предопределения. У Абассидов были причины принять учение мутазилитов – наследников кадаритов. Мутазилиты , как и кадариты, считали , что без ответственности человека за его поступки справедливость Господня недостижима. Чтобы человек мог быть отвечать за свои поступки, он должен быть свободным. Политические последствия подобной доктрины импонировали Аббасидам, целью которых было ограничить влияние улема (исламских ученых-законоведов), чья монополия на толкование Корана давала им большое влияние. Взойдя на престол, халиф аль-Мамун провозгласил себя имамом, и назначил шиита своим наследником. Подобные действия ясно демонстрировали, что он не только претендовал на право толкования исламской традиции, но даже на право ее изменения. Мутазилитская теория о свободе человека также означало свободу истолкования священных текстов – и это усиливало аль-Мамуна.

Подобная свобода интерпретации основывалась на шокирующей для ортодокса вере мутазилитов в то, что Коран был создан – в определенный момент времени. Стандартная ортодоксальная доктрина декларирует, что Коран был несотворен и сосуществовал вечно с Аллахом. В случае, если Коран превращается в предмет рационального анализа, он более не находится в эксклюзивном ведении улема. Несотворенный Коран, с другой стороны, не мог позволить подобную свободу интерпретации. Халиф аль-Мамун понимал, что учение о созданном Коране улучшит его авторитет и подорвет улема – и потому спонсировал мутазилитов.

Вторая схватка: Акль (Разум) против Накль (Традиционная вера)

Мутазилиты создали первую развитую теологическую школу ислама. Они говорили о приоритете морали, о способности разума познать мораль, о доброте и справедливости Бога и о необходимости свободы воли человека. Они представляли собой начало эллинизации исламского мышления, и на очень базовом уровне, применяли аристотелевские и сократовские концепции о том, что разум может познавать природу и вещи, и иметь о них определенное мнение. Их постулатом было утверждение о том, что душа человека “добра” изначально, и потому добро универсально.

Одна из проблем аккуратной оценки того, что думали и делали мутазилиты заключается в том, что в исламе принято сжигать книжки проигравшей стороны. Потому, до начала 50-х годов о мутазилитах было известно из писаний их противников (некоторые, ради того, чтобы подорвать это учение, описывали его с чрезвычайной скрупулезностью, лучшим примером является аль-Газали). В начале 50-х, однако, египетские историки обнаружили большое количество сохранившихся текстов одного из мутазилитских философов, Абд эль-Джаббара.

Учение сводилось к пяти принципам:
Тавхид – единство Бога – с точки зрения мутазилитов, множество атрибутов, присвоенных Богу традиционалистами, компрометируют принцип единства Бога. Васил ибн Ата писал: “Тот, кто утверждает, что наряду с Богом существует вечное качество, верит в двух богов”. Это было прямым обвинением оппонентов в политеизме, и политеизм есть самый страшный грех в исламе.

Божественная справедливость

Обещание и угроза – мутазилиты верили в то, что Бог обязан держать свое слов и наказывать зло

Промежуточная позиция – (мусульманин, совершивший большие грехи, не является праведником и занимает промежуточное положение между верой и неверием)

Обязанность творить добро и запрет на творение зла

Аль-Джаббар в своих трудах пишет о концепции Бога, как первопричины. Обозревая вселенную, человек приходит к выводу, что ничто в мире не совершается само по себе, и все имеет свои причины. Отсюда, разум человека подталкивает его необходимости существования Творца, беспричинной первопричины, В противном случае человек оказывается в ловушке бесконечной регрессии зависящих друг от друга причин, что (прежде всего, с точки зрения апологетов христианства) является логически невозможным. Другими словами, Бог не создает и делает все прямым действием. Не Бог причина того, что камень падает, но гравитация. Бог дает своим творениям некую степень автономии, которая имеет свой собственный набор правил. Бог создает каждую вещь вместе со свойствами, в соответствии с которыми она будет себя вести. Камень, лишенный поддержки всегда будет падать. Эти природные законы потому не являются диктатом главнокомандующего вселенной, но выражением его сути. В то же время, это не отменяет способности Бога превзойти законы природы – в этом случае происходит чудо.

Свою защиту разума мутазилиты поддерживали ссылками на несколько сур из Корана, наиболее известной из которых является Сура Корова :” Поистине, в создании небес и тверди,
И в смене (мрака) ночи (светом) дня,
И в кораблях, пересекающих моря по нуждам человека,
В дожде, что льет Аллах с небес
И им живит поникшую от смерти землю,
Во всякой живности, что Он рассеял по земле,
В движении и смене ветров,
Что облака меж небом и землей
Как слуг своих перегоняют, -
Поистине, здесь кроются знамения для тех, кто разумеет”.

Таким образом, тренировка разума создает возможность откровения. Фактически, разум осознает необходимость подобного откровения, и видит необходимость откровения для того, чтобы Бог вел человека по верному пути. Здесь мутазилиты опять могли сослаться на Коран: “Аллах должен указать верный путь”.

Более того, откровение лишь открывает – само по себе оно не делает вещи плохими или хорошими. Аль-Джаббар пишет: “Познание Бога возможно лишь благодаря рациональному размышлению, ибо мы не можем знать, что Он правдив, и мы не можем подтвердить аутентичность Корана, сунны и традиций”. Принципы, вступающие с противоречие с Книгой Бога должны интерпретироваться в соответствии с рациональным доказательством и рассматриваться метафорически и здраво. Таким образом, мутазилиты решили неудобную проблему антропоморфизма Бога в Коране – в тех сурах, где говорится о божьих “руках”, глазах” и т.п. Традиционалисты были загнаны в ловушку своим буквальным толкованием Корана, которые противоречили учению о бестелесности Бога.

Согласно традиционалистам, любое противоречие в Коране должно быть принято без лишних вопросов. Так, основатель одной из главных четырех школ исламской юриспруденции, Малик ибн Анас “решил” проблему антропоморфизма Аллаха, восседающего на троне: “Сидение известно, способ неизвестен. Вера есть обязанность, а вопросы есть ересь”.

Вера мутазилитов в возможность познания физической реальности основывалась на принципе теодиции (богооправдания) : Господь не может обманывать свои творения путем создания иррациональной Вселенной. Другими словами, не рациональные действия противоречат природе Бога. Мутализиты верили в то, что Бог действовал с целью и эта цель разумна и познаваема. Человек, в качестве участника вечного миропорядка, имеет роль, кроме получателя откровения, – он может различать добро и зло, справедливость и несправедливость. Разум может делать различие между добром и злом потому, что стандарты добра и зла существуют объективно. Моральный характер поступков внутренне встроен в них, и потому человек в состоянии познать их только с помощью разума.

Одним из следствий подобной линии мышления была вера в то, что Бог подчиняется своим собственным законам справедливости. Он не может быть испорченным. Другими словами, Бога можно призвать к ответу, и определенные вещи не может сделать даже он. Только у мутазилитов можно найти слово ваджиб (обязанность) применительно к Богу. Само упоминание о том, что Бог обязан делать что бы то ни было – настоящая анафема для традиционалистов и ашаритов. Для них, Аллах не связан ничем. Если бы он был, это скомпрометировало бы его всемогущество.

Для мутазилитов, с другой стороны, Бог попросту не может творить зло. Он совершенен, и потому не может не творить только добро. Согласно аль-Джаббару, Бог обязан держать свое слово перед человеком, и он обязан дать знать человеку, что есть его слово. Джаббар пишет: “Бог удален из всего того, что морально неверно и все его действия морально правильны. Он не нарушает свои собственные принципы, и он делает все наилучшее для всех своих творений”.

Традиционалисты до сего дня утверждают, что Коран не был создан, а сосуществовал с Богом в небесах вечно – в виде таблички на арабском языке. Коран находится вне рамок истории. В то же время Коран, как и атрибуты Аллаха, отличается от его сути. С точки зрения мутазилитов, несотворенный Коран грубо нарушал концепцию единства Бога – тавхид, и логически вел к политеизму: “Если Коран несотвторен, то должен существовать другой Бог, и потому единство Богу будет нарушено”.

Временный триумф мутазилитов

В 827 мутазилиты преуспели в диспуте о несотворенности Корана. Теория стала государственной доктриной при поддержке халифа аль-Мамуна. Аль-Мамун был величайшим сторонником греческой мысли в исламской истории и создателем знаменитого Байт аль-Хикма – Дома Мудрости. По версии арабского историка ан-Надима, Аристотель явился аль-Мамуну во сне. На вопрос халифа о том, что есть добро, философ ответил ему: “Что разумно, то добро”.

Эпоха аль-Мамуна (813-833) часто описывается как золотая эра ислама – из-за ее экстраординарной открытости и интеллектуального богатства. При дворе халифа устраивались диспуты между христианскими и мусульманскими теологами. Наиболее известный спор состоялся между христианином Абд эль-Масих аль-Кинди и кузеном халифа Абдаллой ибн Исмаилом.

Ибн Исмаил открыл дискуссию следующими словами: “Выкладывайте все ваши аргументы и говорите все, что есть у вас на уме свободно. Теперь вы свободны и можете говорить все, что угодно. Мы назначим независимого арбитра, который склонится лишь в сторону истины, но не в сторону страстей. Этим арбитром должен быть разум, потому что Бог возложил на нас ответственность за наши собственные награды и наказания. И потому я поступлю с вами справедливо, и я готов принять любой аргумент, который разум может предоставить против меня”.

Хроника диспута была издана в книге “Апология аль-Кинди”. После поражения мутазилитов книга считалась настолько еретической, что в Египте долгое время существовал закон, предусматривавший снос здания, в котором она была обнаружена, и сорока зданий вокруг.

В правление аль-Мамуна появился первый мусульманский философ, Абу Якуб аль-Кинди (не связан с вышеупомянутым христианином). Он провозгласил: “Нам нечего стыдиться, когда мы ищем источники истины, даже если они исходят от других рас и далеких наций, отличных от нас. Чей-то статус не может понизить ценность истины, наоборот, истина облагораживает любого”. Аль-Кинди был назначен главой Дома Мудрости и наставником наследного принца.

Декларация аль-Мамуна о сотворенности Корана столкнулась с жесткой оппозицией – и против нее были применены жесткие меры. Халиф потребовал от религиозных судей клятвы в том, что Коран был сотворен. Была создана инквизиция, михна (экзамен) , занимавшаяся исследованием взглядов судей. Наказанием за отказ дать клятву могла быть смертная казнь. Только те, кто поклялся в сотворенности Корана, могли выступать в качестве свидетелей в судах. Те, кто отказывался клясться, заключались в тюрьму на основании того, что они отказались от тавхид – доктрины единства Бога. Позднее михна расширила свою деятельность, и в экзамены также включили постулат о свободе воли и другие мутазилитские догмы.

Одним из наиболее знаменитых “узников совести” был Ахмад ибн Ханбаль, основатель школы самого буквального толкования Корана в исламе. Его высекли, но жизнь его была сохранена. Во время следствия он отвечал либо цитатами из Корана, либо из хадис. Если подходящей цитаты не было, он хранил молчание. Ибн Ханбаль превратился в икону традиционалистов, а их лозунгом стало выражение “Ничто божественное не создано и Коран есть Бог”.

После аль-Мамуна, мутазилитская доктрина поддерживалась двумя халифами: аль-Мутазимом (833-842) и Харуном аль-Ватиком (842-847).

Ашаритская доктрина превратился в теологическую основу ислама, особо подчеркивавшую в откровении Мухаммеда два атрибута Бога – его Волю и его всемогущество. “Аллах творит, что пожелает ( Коран, сура 14:27). Природа Господа есть его воля. Все монотеистические религии придерживаются этой концепции – для того, чтобы быть единственным, Бог должен быть всемогущим. Но ашариты концентрировались исключительно на его неограниченном могуществе, противопоставляя его разуму. “Причины”, двигающие Богом человеку неведомы и непознаваемы. Его слова достаточно для сотворения или уничтожения, через его слово которое есть воля, а не выражение его разума (Логос). И потому, в сотворенном не отпечатывается его разум. Творение не может отражать то, чего в нем нет. Результат- во Вселенную не вложен рациональный порядок, на который возможно опереться. То что есть вместо этого – ежесекундная манифестация Божьей Воли.

Бог настолько могущественен, что всякая доля секунды – эквивалент чуда. Ничто не может вмешаться в этот миропорядок, ничто не может существовать самостоятельно, или вести полуавтономный образ жизни. В философии подобное воззрение называется “волюнтаризм” Его адепты отрицают существование вторичных причин, и считают что Бог первичен в любом проявлении реальности. Причинности не существует. Потому, то, что может показаться “естественными законами” – притяжения, физики и т.п. – на самом деле – не более, чем “привычки” или “обычаи” Бога, и он располагает полной свободой разрушить или изменить их в любой момент.

Через 150 лет после смерти Ашари, один из его последователей, аль-Газали, объяснял: “Природа полностью подчинена Богу. Она неспособна действовать самостоятельно, и она есть лишь инструмент в руках Творца: солнце, луна, звезды и элементы подчинены Богу и не в состоянии произвести что-нибудь сами. В этом мире ничто не может действовать спонтанно и отдельно от Бога”.

Можно было бы сказать, что в таком мире все случается в результате сверх естественных причин, но слово сверх естественное становится бессмысленным, поскольку в этом мире не может существовать естественное.
Чудеса, и то, что мы рассматриваем в качестве естественного порядка природы, находятся на одном уровне. Для мусульманского теолога все обычное чудесно и все чудеса естественны. Другими словами, любое “естественное” событие есть плод божественного вмешательства. Ели это так, то попытки объяснения природных феноменов превращаются в форму отсутствия набожности, если не богохульства.

Последствия этого волюнтаристского взгляда на природу и жизнь монументальны. Если вселенная существует просто в качестве череды чудес, она не может быть познана разумом. Другие религии, в том числе, христианство, признают чудо – но именно в качестве чуда – временных и экстраординарных приостановлений действия природных законов. Это – то, что делает их чудесами. Можно раскрыть чудо лишь после того, как исчерпаны все возможные объяснения естественных причин. В волюнтаристском исламском мышлении, однако, не существует естественных причин, от которых можно было бы отказаться. Результат – реальность становится непонимаемой, и явления – неразличимыми, потому что в них отсутствует внутренняя логика.

Абдул Хэй описывает это так: “Бог совершенно свободен в своих действиях, и не связан никакими рациональными целями. Он не действует теологически, ибо если бы он действовал теологически, его акции направлялись бы чем то иным, нежели он сам, и он не смог бы оставаться абсолютно свободным. В разуме Бога нет определенной цели. Внешняя цель наложила бы на него ограничители. Из этого анти-теологического взгляда следует, что акции Бога не обязаны улучшать жизнь его творений. Он делает, что пожелает. Чистая воля не имеет иной цели, кроме неограниченного изъявления самой себя. Сама по себе она бесцельна и непредсказуема”.

Если Господь – чистая воля, он совершенно непознаваем. В доктрине танзих, описывается совершенное превосходство Бога и его абсолютную несравненность. Никакой связи между ним и его творением не существует. Дистанция между бесконечным и конечным неизмерима. Это – вторая часть ханаблито-ашаритской формулы: Била кайфа вала ташбих (не спрашивая как и не делая сравнений). Сравнение между Богом и человеком не может быть сделано, потому что человек не сотворен по его образу и подобию.

Прямым следствием непознаваемости реальности является непознаваемость Бога. Если мир не может быть познан разумом, как может быть познан его Творец? Какова будет точка доступа? Бог непонятен сам себе, потому что у чистой воли нет разума. Бог не познан потому что он непознаваем. Аллах открывает в Коране не самого себя, но лишь набор своих правил для человека. Фазлур Рахман констатирует: “Теология воли превращает в анафему поиск рациональных значений и решений. Искать цели и средства не только бессмысленно, но есть также и серьезное неповиновение Ему. Таким образом, теология монополизировала всю область метафизики, и не позволяет чистому мышлению рационально исследовать природу вселенной и человека”.

Аш-Ашари создал развернутую метафизику, которая должна была поддержать его волюнтаристскую теологию. Эта метафизика, в свою очередь, имела далеко идущие последствия для причинности, эпистемологии и человеческой свободы.

Ашари использовал для этого раннюю греческую философию атомов. Если греки и римляне (Лукрециус) использовали атомизм как основание материалистической философии, Ашари использовал ее с совершенно противоположной целью. Лукрециус пытался продемонстрировать, что божественного вмешательства не может быть в мире, где вещи движутся “не в соответствии с неким планом всевышнего”, но хаотически. Ашари доказывал абсолютную противоположность: все зависит исключительно от Божьей Воли. Ему это удалось потому, что в качестве правоверного мусульманина он верил в то, что материя была создана из ничего , ex nihilo. Господь конфигурирует эти атомы в любой данный момент времени и делает вещи тем, что они есть. Британский аналитик Мэлиз Рузвен описывает атомную теорию Аллаха ашаритов: “Ашариты рационализировали всемогущество Бога внутри атомной теории творения, согласно которой мир был создан в различных точках пространства и времени, единственная связь между которыми есть Воля Божья, которая воссоздает их в каждый момент”. Например, вы видите растение. Останется ли оно растением в те секунды, пока вы читаете эти строки потому, что такова его природа, или потому, что Аллах желает, чтобы оно продолжило оставаться растением от одной точки во времени к следующей? Ашариты считают что растение – моментально, и оно остается растением только благодаря воле Аллаха. Полагать иначе – ширк (форма политеизма, ассоциация всемогущества Аллаха с кем-то другим)”.

Для того, чтобы осознать насколько радикальна ашаритская метафизика, следует рассмотреть несколько примеров.

Пакистанский ученый Первез Худбхой пишет: “Они говорят: даже набирающая скорость стрела может достичь или не достичь цели, потому что на протяжении ее полета в каждый момент времени Бог разрушает и заново создает мир. Где будет стрела в следующий момент времени, опираясь на знание того, где она была в момент предыдущий, предсказать невозможно, потому что только Бог знает, как будет воссоздан мир”.

Движение иллюзорно. Вещи не изменяют сами себя. Тело только делает вид, что движется. То что происходит на самом деле – это аннигиляция атомов тела в одной позиции и их воссоздание в другой. Объект аннигилируется совершенно и воссоздается заново в следующий момент времени – и так возникает иллюзий движения, благодаря серии последовательных аннигиляций и воссозданий. У объектов нет прошлого и будущего. Они существуют только сейчас.

Последовательность аннигиляций и воссозданий применяется не только к движению, но и к другим атрибутам объектов. Мы не красим платье в красный цвет, мы лишь верим в то, что мы его красим. На деле, Бог делает красный свойством платья, и последовательно воссоздает это качество, секунду за секундой.

Дункан Макдональдс суммирует: “Эти время-атомы, если подобное выражение будет позволено, равны в своей непротяженности и находятся в абсолютной пустоте – времени. Также как пространство – последовательность несоприкасающихся атомов, время – последовательность несоприкасающихся мгновений, которые дергаются в направлении друг друга вместе с движением стрелки часов. Время, таким образом, зернисто и может существовать только в связи с изменением. Подобные монады отличаются от монад Лейбница, поскольку не имеют никакой собственной природы и возможности развития по неким предопределенным линиям. Мусульманские монады существуют и перестают существовать каждый данный момент времени. Все изменение в мире – от их входа в существование и их немедленного из него выхода, а не благодаря тому, что они изменяются сами”.

Маджид Факхри объясняет дальше: “Мир, который они определяют как все, что не является Богом, сооружен их атомов и инцидентов (арад). Не может существовать двух арад одновременно, но они создаются и уничтожаются Аллахом постоянно, согласно его воле”.

Аль-Бакилани , ученик Ашари (10-й век) пишет: “Инцидент есть субстанция, протяженность которой во времени невозможна и который перестает существовать в момент его создания. Также атомы (джуз), в которых случаются инциденты постоянно воссоздаются Богом и могут продолжаться исключительно благодаря протяженности , в которой Бог создает их. Но также как инциденты, атомы разрушаются, и весь этот мир инцидентов и атомов находится в состоянии постоянного разрушения и генерации”. Для аль-Бакилини атомная непротяженность сотворенных вещей сама по себе является доказательством абсолютного превосходства и всемогущества Аллаха, в качестве единственного возможного агента. Если творение есть лишь группа независимых атомов, свободно болтающихся в пространстве, то лишь Аллах может превратить их в то, что они есть в любой данный момент времени. Аль-Бакилани зашел далеко и утверждал, что вышеописанная концепция атомов “сосуществовала вместе с Кораном вместе на небесах”. Данные суждения аль-Бакилани имели настолько серьезное влияние, что исламский мыслитель 13-го века ибн Таймийя (икона современных исламистов) назвал его “лучшим из ашаритских теологов, с которым нельзя сравнить ни одного из его предшественников и ни одного из его последователей”.

Аль-Газали заслуживает дальнейшего цитирования – ради того, чтобы осознать всю глубину радикализма излагаемой доктрины: “Связь между тем, что принято называть причиной и тем, что принято называть результатом, для нас не обязательна. Например, не существует причинно-следственной связи между жаждой и ее утолением, сытостью и поеданием, обжогом и контактом с огнем. Свет, восход и закат, смерть и обезглавливание, выздоровление и употребление лекарства, очищение кишечника и применение слабительного, и все прочие наблюдаемые и связанные явления в медицине, астрономии, ремеслах и искусствах – все эти связи существуют лишь благодаря предшествующему декрету Бога, который создает эти явления рядом друг с другом, неспособными к разделению. Как раз наоборот, это в божьей власти создать насыщение без еды, причинить смерть без отрубания головы, продолжить жизнь после отрубания головы, и так далее со всеми связанными явлениями…Наши оппоненты утверждают, что агентом горения является огонь, что это естественный, а не волевой агент, и что его невозможно отделить от природы того, что восприимчиво к огню. Мы это отрицаем и говорим: агентом горения является Бог, создающий горение и пепел и разъединение частиц хлопка, и это бог создает горение хлопка и превращение его в пепел – с посредничеством ангелов или без посредничества ангелов. В действительности, у философов нет никакого доказательства горения кроме наблюдения за ним и констатации его связи с огнем. Но то, что они могут видеть – лишь одновременность, но не причинность, и в реальности, не существует никакой иной причины, кроме Бога”.

Интересно, что Фома Аквинский видел эту проблему совершенно иначе: “Любой, кто пытается ответить на вопрос, почему дерево горячо, когда горит, прав, когда отвечает, что первопричиной является Божья Воля. Но ежели он при этом исключает все другие причины, он заблуждается”.

Без причинности в естественном миропорядке, все что угодно может случиться из-за всего что угодно, и никакой необходимости следствия не существует. Как, в такой обстановке, человек может жить практическую, ежедневную жизнь, не зная, что следует за чем? Аль-Газали, издеваясь над своими оппонентами, пишет: “Бог способен на что угодно, и нет никакой обязательности в том, что конь создастся из спермы, а злак прорастет из семени – на самом деле для их создания нет необходимости ни в чем, и Бог может создать и коня и злак из ничего”. Но если огонь не сжигает хлопок, как повар разожжет огонь, чтобы приготовить еду? Газали отвечает на это так: “Аллах создал нас с сознанием того, что он не сотворит все, что возможно”.

Бог, по всей видимости, имеет некоторый набор привычек. Подобное суждение развилось в доктрину ” ‘ада” (божьих привычек). Газали описывает ее таким образом: “Существуют возможности, согласно которым нечто может произойти или не произойти. Они могут постоянно повторяться и превращаются в обыкновение, и потому фиксируют нерушимо в наших умах свое наличие”. Но они, эти возможности – не более, чем вера в это обыкновение, но не природный закон.

Конечное значение вышеприведенных спекуляций: “В мире не существует единства, морального, физического или метафизического, все зависит от воли Аллаха” (Дункан Макдональд). Целью описанных построений Газали была защита свободы воли Аллаха, ибо существование природных законов могло, в конечном счете , привести к мысли о том, что мир возник по необходимости, а не по божьей воле. Если некие причины породили некие последствия, то детерминистская последовательность причинно-следственных связей выводила бы на самого Аллаха. Это лишало бога возможности творить чудеса ,- атрибут, защита которого наиболее занимала Газали. Кроме того, намек на возможность автономного или полуавтономного существования чего бы то ни было ставил под сомнение доктрину единственности бога.

Влияние аль-Газали на суннитский мир был огромным. Египетский юрист 14-го века Ахмад ибн Накиб эль-Мисри писал в “Классическом Руководстве к Священному Исламскому Закону” : “Науки материалистов основаны на их вере в том, что вещи сами по себе или из-за своей природы имеют причинную связь, независимую от воли Аллаха. Верить в подобное неверие – это поставить себя за рамки ислама”.

В 15-м веке, следуя по стопам учителей, Мухаммед Юсуф ас-Санусси писал: “Вы начинаете осознавать, что ничто в мире не может произвести какой бы то ни было результат, потому как это логически приведет к тому, что указанный результат выведен за рамки воли и мощи нашего великого и всемогущего Защитника… И потому, еда не имеет результатом сытость, вода не влияет на влажность земель, огонь – на горение. Знайте, что все это – от Бога, без всякого вмешательства или посредничества других вещей и сил. Это не зависит ни от их природных свойств, ни от сил, которые якобы заложены в них Богом, как многие невежественные люди смеют полагать… Тот, кто считает, что подобное имеет результатом что бы то ни было – кафир”. Причины – не более “чем явления, созданные богом в качестве знаков и намеков на его желания, без всякой логической связи между ними. Потому Бог может нарушить привычный порядок вещей тогда, когда он возжелает, и для кого он возжелает”.

Подобные учения объясняют, почему и в 21-м веке Фуад Аджами вынужден докладывать: “Куда бы я ни пошел в исламском мире, везде я наталкиваюсь на одну и ту же проблему: причина и следствие, причина и следствие”. Пакистанский ученый Первез Худбой приводит следующий пример из современной жизни: Институт Изучения Политики, отросток пакистанской Джамаат и-Ислами решил “исламизировать” школьные учебники. В результате в учебнике для 3-го класса вопрос “Что случится, если животное прекратит принимать пищу?” был заменен на “Что случится, если Аллах не даст животному пищу?” Худбой указывает, что в “рекомендациях” Института содержится следующий пассаж: “В подзаголовке “Изменения, вызванные энергией” содержится скрытая отрава. Эффект не должен быть связан с причиной, ибо это ведет к атеизму. Подзаголовок создает впечатление, что причиной изменения является энергия, а не воля Аллаха”. Худбой делает следующее заключение: “Базисное предположение науки – у любого следствия есть некая причина, намеренно искореняется. Вместо физических сил причиной называется божественное вмешательство”.

Элиминация причинности делает предсказание теоретически невозможным и теологически нежелательным. Это порождает необычное ежедневное поведение. Именно поэтому, указывает Худбой “многие, если не большинство представителей улема , полагают, что предсказание дождя лежит за пределами дозволенного человеку и вторгается в божественную вотчину”. Соответственно, в 1983-1984 годах прогнозы погоды были удалены из программ пакистанского ТВ. Позднее они были по тихому восстановлены.. Если непредсказуемый Бог прямо создает погоду, то погода не может быть предсказуемой.