Еще на заре нулевых, задолго до болотных волнений, был в ходу такой анекдот. Является Путину призрак Сталина. Путин спрашивает, как ему спасти Россию. В другом варианте — как сохранить власть.
— Расстрелять всех оппозиционеров и перекрасить кремлевскую стену в голубой цвет.
— А зачем стену-то перекрашивать?!
— Я знал, что первый пункт не вызовет у вас вопросов.
Разговоры о том, что Путин — это будущий Сталин и вот-вот «черные полковники» закрутят все гайки в стране, начались еще в прошлом тысячелетии. Начались скорее в Москве, потому что, допустим, у нас все жаждали этого «закручивания гаек», хотя бы в значении фактического возвращения региона в состав Российской Федерации. Помню, когда в новогодние дни мама принесла на работу газету с портретом моложавого и. о. президента, ей сказали: «Немедленно уберите. Это же против Рахимова». Сегодня такое смешно вспомнить...
Но это лирика. А рассуждениями о том, ждет нас новый сталинизм или нет, а если не ждет — то почему, а может, он уже и начался, — публицисты кормились и кормятся скоро вот уже пятнадцать лет как. И, надо сказать, окружающий постмодернизм подбрасывает им все больше благодатного материала...
Но это тоже лирика. Главное, конечно, в том, что на ремейк 37-го или 49-го года все происходящее не тянет хотя бы потому, что нарушается главный закон всех тоталитарных обществ — от Ивана Грозного до того же Сталина. Закон этот заключается в том, что из корзины воздушного шара постоянно выбрасываются мешки с балластом. Соратники, номенклатура — все, кроме Одного. И потому воздушный шар летит, а людей задабривают головами очередных виновных во всех неудачах.
Отказ от этого гнусного наследия 37-го года, конечно, можно только приветствовать, но... Не видите ли вы другую крайность: виноватых не стало вообще и ни в чем? Если что-то страшное случается, вопросы (почему-то с одинаковым недоумением) задают и Путин, и вся страна: «Вообще, как могло получиться, что компания без лицензии на туристическую деятельность, без лицензии на использование судов могла работать? Как вообще билеты продавали в порту? Кто разрешил? Как выпустили из порта? Как порт заключил договор с этой компанией, не имеющей ни одной лицензии на обслуживание в порту? Как это могло случиться? Где были Ростехнадзор, Ространснадзор? Где были все эти ведомства?» (из выступления премьера на комиссии по расследованию гибели «Булгарии»). И ведь действительно — ни отнимешь, ни прибавишь. Но кто должен был ответить вам на эти вопросы?.. Если ничего страшного не случается, то человек просто видит: как деньги на ремонт его дома собрали — и украли, как воткнули «свечку» посреди двора, подмяв детскую площадку, — потом выясняется, что разрешение выдали незаконно, суд разобрался, а новостройку уже не снесешь. Кто выдал разрешение, почему, кто понесет ответственность за липовую бумагу?.. И таких вопросов — десятки. Ответов же никто не дает. Чего потом удивляться, что на митинги выходит не только интернет-молодежь, но и пенсионеры, за информационную картину мира которых, казалось бы, надежно отвечает Первый канал.
Одного не могу понять. Ну, хорошо: разгул коррупции. Ну, допустим: коррупция в высших эшелонах. Тот же Сталин, кстати, жертвовал и близкими ему людьми ради сохранения власти. Допустим, нынешние лидеры не рассматривают для себя такой вопрос: «Сукин сын, но это наш сукин сын». Хорошо. Но зачем выгораживать какого-нибудь десятого зама министра, каких-то мелких клерков обладминистраций, мэрий? По майским подсчетам «Аргументов и фактов», только в структуре исполнительной власти около 700 тыс. чиновников на федеральном уровне, 600 тыс. — на региональном, миллион — на муниципальном. Владимир Владимирович, все эти два с половиной миллиона человек учились с вами на одном курсе? Они-то почему неприкасаемые? Неужели их головы жалко бросать разгневанной толпе — и вполне по заслугам?
Поясню. Не так давно наша местная прокуратура увлеклась проверкой ведомств на предмет того, обо всем ли содержимом своих карманов честно отчитываются государственные и муниципальные служащие. Эти победные реляции впечатляли: как оказалось, чиновники массово «предоставляли заведомо недостоверную информацию о доходах и имуществе»: те, кто в муниципалитете, больше специализировались по земельным участкам в собственности, а те, кто в местном минфине, — по акциям крупных предприятий. В общем, всё по профилю. И в минфине, и в минэкономразвития у некоторых сотрудников нашлись и тщательно скрываемые собственные фирмы. Итоги «чисток» впечатляют едва ли не так же, как те чистки, которые любовно описаны в «Золотом теленке»: 26... замечаний объявлено в администрации города. Уволили семерых. Семь замечаний в минфине. Целый каскад выговоров, замечаний и лишений премий — в минэкономразвития. Зло повержено! Проверка «исполнения законодательства о противодействии коррупции» удалась. Славно поохотились!
Да нет, я все понимаю. По букве закона, прокуратура могла и не выискивать здесь признаки состава преступления (а может быть, даже и не могла выискивать), да их и нет формально, но простые человеческие вопросы-то возникают. Если земельные участки скрывались, то почему? Каким образом они получены? Чем занимались фирмы, которых у чиновников не должно было быть? В каких тендерах и госзакупках они участвовали?
«Когда уже проворовавшихся начнут сажать?» — спросил бы на моем месте слесарь дядя Вася. Всеобщая коррупция стала настолько привычной в мелочах, что, кажется, на нее почти машут рукой, как в анекдоте про Штирлица, которому не мешают красть секретные документы: «А, все равно отвертится».
В связи с этим вспоминается заседание одной общественно-государственной комиссии в местном «Белом доме», посвященное строительству заводов и прочим инвестиционным проектам. Краткое содержание заседания: представляете, товарищи, оказывается, все куда-то делось! В комиссию входили почетные ветераны власти, зубры еще КПССовской закалки, и знакомый антураж (паркет, крытый красной ковровой дорожкой, деревянные панели на стенах) действовал на них ободряюще. Им казалось, что с приглашенными — директорами строительных трестов, заводов — они сейчас обойдутся в стиле любезных сердцу андроповских времен: «Да как допустили!», «Партбилет на стол!». Однако приглашенные только вяло огрызались. Никто никого не боялся. Хотя было чего испугаться. То завод керамической плитки, в который вложили 569 бюджетных миллионов, все никак не мог запуститься, потом отчего-то гнал целиком брак, дошел до ручки, был продан российскому холдингу за жалкие 56 миллионов — и тут же чудесным образом все наладилось. То туманное московское ООО, каким-то образом вписавшееся в соинвесторы другого проекта, активно дождалось, пока строительство загнется, и потом принялось отсуживать у государственных строительных ведомств бюджетные миллионы через арбитраж — за упущенную выгоду и проч. И хочется верить, что ООО не имело к руководителям этих ведомств никакого отношения...
Короче, схемы были многообразны. Ветераны андроповской закалки стали требовать крови. Все громче звучало: «Какой министр подписал вон то соглашение? Как фамилия? Где он теперь работает?..»
Видимо, такая наивность стала невыносима представителю от МВД. Он встал и кратко объяснил — дал справку. Чтобы, говорит, рассуждать о серьезном уголовном преследовании, надо доказать, что такой-то чиновник, подписавший такую-то бумагу в 2008 году, действовал из корыстных побуждений. А это малореально. А значит — «халатность». Срок давности по преступлению — три года... Пояснил и сел, а по залу разлились томность и апатия. Ну вот и позаседали...
Нет, я правда не понимаю. Не жажду давать власти советы по выживанию, но есть же элементарная человеческая логика, логика самосохранения, если угодно: жертвовать пешками, чтобы спасти короля.
Потому что упомянутому слесарю дяде Васе по барабану дворцы в Геленджике, если они существуют. Ему надо, чтобы директору ЖЭКа, аппетиты которого все растут от безнаказанности, дали уже наконец по рукам.
x
14 Aug
Которой нахождение мужа во власти мешает развернуться.
Dark mode