Владимир Лившиц. Баллада о черством куске.По безлюдным проспектам оглушительно звонко
Громыхала на дьявольской смеси трехтонка.
Леденистый брезент прикрывал ее кузов -
Драгоценные тонны замечательных грузов.
Молчаливый водитель, примерзший к баранке,
Вез на фронт концентраты, хлеба вез он буханки,
Вез он сало и масло, вез консервы и водку,
И махорку он вез, проклиная погодку.
Рядом с ним лейтенант прятал нос в рукавицу.
Был он худ. Был похож на голодную птицу.
И казалось ему, что водителя нету,
Что забрел грузовик на другую планету.
Вдруг навстречу лучам - синим, трепетным фарам
Дом из мрака шагнул, покорежен пожаром.
А сквозь эти лучи снег летел, как сквозь сито,
Снег летел, как мука,- плавно, медленно, сыто...
- Стоп! - сказал лейтенант.- Погодите, водитель.
Я,- сказал лейтенант,- здешний все-таки житель.
И шофер осадил перед домом машину,
И пронзительный ветер ворвался в кабину.
И взбежал лейтенант по знакомым ступеням.
И вошел. И сынишка прижался к коленям.
Воробьиные ребрышки... Бледные губки...
Старичок семилетний в потрепанной шубке...
- Как живешь, мальчуган? Отвечай без обмана!..
- И достал лейтенант свой паек из кармана.
Хлеба черствый кусок дал он сыну: - Пожуй-ка,-
И шагнул он туда, где дымила «буржуйка».
Там - поверх одеяла - распухшие руки,
Там жену он увидел после долгой разлуки.
Там, боясь разрыдаться, взял за бедные плечи
И в глаза заглянул, что мерцали, как свечи.
Но не знал лейтенант семилетнего сына.
Был мальчишка в отца - настоящий мужчина!
И, когда замигал догоревший огарок,
Маме в руку вложил он отцовский подарок.
А когда лейтенант вновь садился в трехтонку: -
Приезжай! - закричал ему мальчик вдогонку.
И опять сквозь лучи снег летел, как сквозь сито.
Он летел, как мука,- плавно, медленно, сыто...
Грузовик отмахал уже многие версты
Освещали ракеты неба черного купол
Тот же самый кусок - ненадкушенный, черствый
Лейтенант в том же самом кармане нащупал.
Потому что жена не могла быть иною
И кусок этот снова ему подложила.
Потому что была настоящей женою.
Потому что ждала. Потому что любила
Грузовик по местам проносился горбатым
И внимал лейтенант орудийным раскатам,
И ворчал, что глаза снегом застит слепящим,
Потому что солдатом он был настоящим
1942