В гостях: Юрий Солозобов, политолог, специалист по проблемам Центральной Азии
НЕКЛЕССА: У микрофона Александр Неклесса. Тема разговора сегодня: "Центральная Азия: проекты и миражи". Гость в студии – Юрий Солозобов, политолог, эксперт по Центральной Азии, руководитель Центра "Международная энергополитика". Напомню телефон студии: 730-73-70. А прервали мы разговор, отвечая на вопрос радиослушателя. И вот второй остался вопрос по поводу маршрутов. Причём, маршруты-то там ведь не только находятся в логике Великого шёлкового пути или Транссибирской магистрали. Я имею в виду носящий такой широтный характер, но и проблема возникает меридиального маршрута, маршрута по линии север-юг. И надо сказать, что у этого маршрута есть достаточно тревожная составляющая, которую мы упомянули – это маршрут наркотрафика. Хотя он не такую уж простую геометрию имеет. Давайте обсудим эту проблему?
СОЛОЗОБОВ: Я вот обращаюсь к нашему слушателю. Ринат, откройте в Интернете, найдите такую статью, работу прекрасного, выдающегося геополитика Вадима Цымбурского, к сожалению, ушедшего от нас в марте этого года. Она называется "Геополитика для евразийской Атлантиды". Вот там прекрасно разобраны все эти транзитные пути, и даётся блестящий вывод: нам нужна не конкуренция маршрутов, а взаимная зависимость маршрутов, нам нужна транспортная олигополия. То есть, нам надо создать транспортную цепочку из трёх маршрутов – Северный шёлковый путь, Транссиб и Южный шёлковый путь – в которой товары будут перекидываться из одного в другой. Нам нужно создать ряд коридоров север-юг на Иран и на Индию. И эта совокупность путей даст взаимную зависимость всех стран. Никто не хочет конкурировать, воевать, потому что другие партнёры могут перенаправить путь по другому маршруту, достаточно быстро перекоммутировать логистику. Это очень мощная теория, которая очень быстро претворяется в жизнь.
НЕКЛЕССА: Ну, не очень быстро. Потому что тема маршрутов север-юг, она обсуждалась активно все 90-е годы, но сделано было мало.
СОЛОЗОБОВ: Даже сейчас, в условиях кризиса, Казахстан начинает фундаментальное строительство автобана европейского класса, хорошего, качественного, из дороги, которая уже построена в Китае, через всю территорию Казахстана и Астану, и она будет выходить через Самару. Мы готовы продолжить, она будет у нас по территории России. Вот тот сухопутный мост, о котором Пелевин говорил футурологически, становится реальностью. Рассматриваются вопросы строительства и железной дороги, и сейчас обсуждается построение геоэкономического эллипса Астана-Омск. Он замыкает все казахстанские железнодорожные ветки с нашими проектами, завязанными на Транссибе. И здесь мы видим не конкуренцию, а взаимную кооперацию маршрутов. Что касается наркотрафика – это совершенно фундаментальный вопрос.
НЕКЛЕССА: По-моему, это целая культура, это не только транспортная проблема.
СОЛОЗОБОВ: Да, это тема для отдельной передачи. Кратко скажу, что за годы пребывания нерушимой свободы американской, пребывания американских сил...
НЕКЛЕССА: В 10, 20?
СОЛОЗОБОВ: В 44 раза. Сейчас Афганистан поставляет по некоторым оценкам 94% мирового героина. Это означает, что Афганистан выполняет... А через нашу территорию трафик, северный путь, примерно треть этого трафика приходится. И, к сожалению, большая часть стала оседать у нас в России. У сыновей нефтяников в Тюмени, у уральских металлургов, и просто у нас в Центральной России. Что выполняет героин? Это социальный санитар, который выкашивает активную молодёжь, стерилизует...
НЕКЛЕССА: По-моему, слово "санитар" не самое удачное.
СОЛОЗОБОВ: Стерилизует банды. ФБР даёт очередной миллион долларов и пистолеты новой молодёжной банде, она живёт ярко, заражает наркотиками своих сверстников по гетто, ярко умирает через 3 года, и этот переходящий чемодан дают следующей банде. История повторяется. То же самое у латинос. И эта технология стерилизации вот этих вот ненужных людей, к сожалению, переходит и к Европе, и на нашу территорию. И героиновый наркоман выполняет ещё и роль денежного пылесоса. Это очень экономически выгодный инструмент. Как обобрать этих бабушек, рачительных родителей? Героиновый наркоман живёт всего лишь 5 лет. За это время он изымает деньги у шести представителей двух поколений. То есть, это идеальный способ собрать деньги в одну кучку. Понимаете, пока этот пожар не выгорит, говорить о том, что мы боремся с чем-то там, делаем какие-то заслоны... Мы имеем дело с совершенно конкретным спецпроектом. Давайте будем честны. Если мы хотим обсуждать это серьёзно, давайте обсуждать его отдельно.
НЕКЛЕССА: Юрий, всё-таки мы заявили тему перспективы, скажем так, будущее как некоторый прогноз. Не кажется ли вам, что развитие, реальное развитие, которое будет иметь наркотрафик, и не только в этом регионе, это, тем не менее, будет какая-то нарастающая ситуация? Потому что особой какой-то радикальной методики борьбы что-то не просматривается с этим феноменом. Я не случайно употребил слово "культура" в отношении наркотрафика. Мне кажется, что это такая глобальная проблема, она связана с рядом изменений в ценностных мотивациях. И на меня сильное впечатление произвело одно обсуждение новой ситуации в молодёжной культуре, в такой организованной молодёжной культуре. Я имею в виду определённые клановые банды, где, в принципе, меняется ценностная ориентация, и будущее не рассматривается, будущее своей жизни не рассматривается как абсолютная ценность. То есть, вообще переворачивается система ценностей. Как-то подсознательно период жизни определяется как краткосрочный, но имеется в виду, что он будет прожит достаточно ярко, но ярко по таким киносценариям. То есть, стрельба, гульба, и так далее.
СОЛОЗОБОВ: Александр Иванович, я думаю, что это тема уже отдельной передачи. Просто я хочу сказать, что если ставится задача общество "трёх третей", со средним классом, превратить в общество "десять девяносто", то есть, 10% элиты и 90% людей-быдла, живущих на помойке. То на эту помойку их ещё как-то надо загнать, надо как-то постараться уменьшить население. Я думаю, этот проект требует осмысления...
НЕКЛЕССА: У нас появляется ещё один субъект, формирующий проектность в этой сфере. То есть, не только Запад, не только Китай, не только Россия, и даже не только ислам, но и ещё вот...
СОЛОЗОБОВ: Такой теневой субъект. Есть ещё субъект, о котором мы забыли – это сама Центральная Азия. Что она думает о нас?
НЕКЛЕССА: Да, совершенно верно.
СОЛОЗОБОВ: Вы выйдите на улицы. Вот я примерно 4 года назад, как часто летающий оттуда сюда, перестал ощущать разницу между аэропортами Алматы, Астаны и Москвы. Тот же консьерж киргиз у меня, те же таджики-дворники метут, те же люди едут бизнесом заниматься. Всё привычная картина такого смешанного мультикультурного общества.
НЕКЛЕССА: Ну, это, наверное, происходит во всём мире. Это же мы наблюдаем и в Европе, и в Соединённых Штатах, и в других местах.
СОЛОЗОБОВ: И я бы считал, что сейчас наша задача очень чётко отреагировать, не жёстко репрессивно, не боязливо, вот на этот посыл. Ну, сколько людей к нам может приехать?
НЕКЛЕССА: По-моему, очень много.
СОЛОЗОБОВ: Половина населения – это люди до 14 лет, они не могут работать. Мало стариков. И весь миграционный поток, весь, на 140-миллионную Россию оценивается примерно в 10 миллионов человек. Его вполне можно ассимилировать. У нас нет лимита, у нас люди в русских деревнях вымирают, у нас нет людей, вот той социальной пружины, которая движет модернизацию.
НЕКЛЕССА: По-моему, не только вымирание. Если мы возьмём ситуацию на Дальнем Востоке, то там просто без всякого вымирания малое количество населения.
СОЛОЗОБОВ: Если мы оперируем терминами структурного сословного государства: есть труба, есть ресурсы, которые делит мелкий элитарный слой, то понятно, что им выгодно иметь людей без прав на обслуге и всё. Так и происходит в наших городах. Есть социальное напряжение с коренными жителями. Но если мы заявляем модернизационный проект, и заявляем всерьёз, если мы заявляем проект освоения Дальнего Востока и Сибири, то мы должны понимать, что это – руки, рабочие люди, которые могут ответственно работать в достаточно скромных социальных условиях. Да, они квалифицированную работу делают, давайте создадим эту работу. Евросоюз это понял. И новым направлением отношений между Европой и Центральной Азией является умеренное привлечение трудовых ресурсов. Не создаётся анклавов, не создаётся исламской культуры пока ещё. Пока они берут этих людей, помещают, как ответственных биороботов и быстро их ассимилируют.
НЕКЛЕССА: Ну, я согласен. Мне кажется, что эмиграционная проблема для российской Федерации – это проблема такая императивная, неотменимая. В связи с сокращением населения, малой заселённостью, 8 человек на квадратный километр в России, в Европе, по-моему, порядка 40 человек, а, скажем, для такой страны как Япония – 400 с лишним человек. Поэтому проблема эта неизбежная, вопрос действительно в её формуле. И мне представляется, что для Центральной Азии здесь есть одно очень серьёзное преимущество. Вот вы говорили, что прошло 20 лет, возникают языковые и иные проблемы, но, тем не менее, всё-таки проблема социокультурной идентичности, она близкая достаточно. Всё-таки наследие сохраняется и проблема того, что называется иногда "социокультурная переработка"... Ну, с другими странами она осуществляется сложнее.
СОЛОЗОБОВ: Вы знаете, я бываю часто в Центральной Азии. Мне задают один и тот же вопрос: а правда, что введут паспорт соотечественника или паспорт по типу Британского содружества? Что сделала Британия? Она ушла из колоний, она оставила паспорт гражданина содружества, который позволял частично работать при контроле, получать образование, перемещаться, двигаться, но не давал прав на гражданство. Давайте, отделим гражданство Российской Федерации, и вот эту карточку, я предлагаю, биометрическую. Чёткая фиксация проживания – это сейчас делается легко, с фиксацией пальцев, сетчаткой глаза. И мы получим нормальное движение. Если мы скажем, что мы берём этих людей как сограждан этого содружества, то любой Каримов, любой другой местный владыка будет ничтожным по сравнению с культурной, трудовой, ассимилирующей силой России.
НЕКЛЕССА: Я бы сказал, знаете, что? У нас на семантическом уровне была конструкция "ближнее" и "дальнее зарубежье", но она не получила правового выражения, она не получила правовой формализации. И действительно, то, что вы предлагаете, то, что вы говорите о паспорте соотечественника – это действительно очень интересная и перспективная идея. Ах, слишком много проблем. Мне хотелось затронуть проблему урана, но у нас остаётся буквально полторы минуты. Если вкратце что-то скажете, потому что мне кажется, что с точки зрения не только экономических отношений, это достаточно серьёзная проблема в перспективе.
СОЛОЗОБОВ: Мир переходит с углеводородов на уран. Вот мы говорим о прогнозах. К 2050 году вдвое увеличится потребление атомной энергии. 100 реакторов стоит Китай, 200 – Соединённые Штаты. Всё перейдёт на компактные источники атомного снабжения, для этого требуется урановое сырьё. Где его взять? Россия потеряла все свои основные источники, она имеет 40% мировых мощностей обогащения урана, и всего лишь 8% добычи. Только в Центральной Азии, только там. Уран не требует газопроводов – это компактное энергонасыщенное производство. Килограмм урана имеет небольшой объём, а может годами питать электростанцию. Поэтому этот вопрос станет ключевым для Центральной Азии и мировых игроков.
НЕКЛЕССА: Спасибо, Юрий Михайлович. К сожалению, время передачи подошло практически к концу. Я хочу поблагодарить гостя в студии Юрия Михайловича Солозобова, политолога, эксперта по Центральной Азии, что очень, по-моему, проявилось в сегодняшней передаче, руководителя Центра "Международная энергополитика". А в заключение по традиции зачитаю цитату, посвящённую будущему. "Политические предсказания – это выраженные вслух желания". Мысль эту высказал ещё 200 лет назад Пьер Буаст. До встречи через неделю, в пятницу, в то же время, на волнах "Финам FM". Передачу вёл Александр Неклесса.
Читать полностью:
http://finam.fm/archive-view/1565/x